Любой, кто наблюдал за игрой дошкольников, поражается тому, как они разыгрывают каждую интонацию и жест родителя. Некоторые идентификации, в особенности детские, похожи на «заглатывание целиком» выбранного человека. Даже у тех, кто постарше, — например, студента колледжа, восторгающегося каким-то преподавателем, или сектанта, следующего примеру почитаемого гуру, — иногда можно обнаружить настолько полную инкорпорацию почитаемого объекта, что идентифицировавшийся человек как будто исчезает и становится точной копией своего кумира. Идеализирующий обожатель может перенять то, как человек ходит, говорит, смеется, вздыхает и поедает спагетти. В других случаях идентификация поражает своей детальностью и осознанностью: идентификатор берет себе одни качества объекта и отвергает другие. Многие из нас без труда могут рассказать о двух сторонах себя, одна из которых связана с желанием быть похожим на какого-то человека из детства, а вторая — с сопротивлением подобным идентификациям.
В постфрейдистских психоаналитических работах есть давняя научная традиция описания трудностей терапевтов, которые сталкиваются с неадекватными идентификациями своих пациентов. В них делается попытка понять развитие процесса нормальной идентификации. Рой Шафер (Roy Schafer, 1968) описал в 1968 году последовательную ассимиляцию ребенком своего воспитателя, начинающуюся со стадии заглатывания целиком (ср. Jacobson, 1964), переходящую к все большему установлению различий и рефлексии и завершающуюся развитым процессом идентификации, при котором объект воспринимается как сложный, отличающийся Другой, чьи качества присваиваются ребенком более избирательно и осознанно. Если двухлетка просто расхаживает с маминой сумочкой, то ребенок возраста эдиповой фазы может оживленно поведать, какие качества кого из родителей он хочет перенять. Некоторые авторы очень широко используют понятие «идентификация»; другие, как, например, Шафер, пытаются провести различия между ранней инкорпорацией и более поздними формами принятия качеств других людей. Как говорят собранные эмпирические данные, развитие внутренних репрезентаций воспитателя происходит одновременно с развитием внутренних репрезентаций своего Я (Bornstein, 1993), а также что эти репрезентации своего Я и других разворачиваются в иерархическом порядке, оказывая влияние на восприятие, ожидания и поведение ребенка (Horner, 1991; Schore, 1997; Wilson & Prillaman, 1997).
В современных психоаналитических работах понятие «интроекция » чаще всего используется (вероятно, вследствие того, что его можно точно противопоставить аналогичному процессу, проекции) для обозначения интернализации, предшествующей более зрелым процессам идентификации. Интернализованные образы людей, которые важны для развивающегося ребенка, соответственно называются интроектами. По мере того как процесс интернализации развивается от предположительно неосознаваемого подражания к дифференцированным и осознанным попыткам присвоения определенных качеств личности другого человека, в нем все меньше остается интроекции и возникает все больше осознанной идентификации.
Процесс идентификации течет довольно схожим образом в разных семьях и культурах. Содержание идентификации может быть благоприятным или неблагоприятным. Если ранние интернализации неадекватны, они впоследствии вызывают серьезные затруднения в терапии из-за их довербального и неосознанного характера. В исследовании для своей докторской диссертации моя бывшая студентка Энн Расмуссен (Ann Rasmussen, 1988) опросила женщин, постоянно подвергавшихся жестокому обращению со стороны мужей и любовников. Ее испытуемые относились к тому типу, что обычно истощают терпение сотрудников приютов для женщин: они постоянно возвращаются к своим обидчикам. На встрече двухлетний сын одной из интервьюируемых женщин вылепил из пластилина подобие шрама и гордо наклеил его себе на шею, хвастаясь перед матерью и ее гостьей. Сам процесс его интроекции был нормальным, но его содержание, которое было попыткой уподобиться своей матери, не сулило ему ничего хорошего в будущем.
В первых психоаналитических работах, посвященных этой теме, внимание было сосредоточено на присвоении ребенком родительских свойств, как если бы развитие ребенка было активным, а влияние родителей относительно пассивным. В проведенных недавно психоаналитических исследованиях и созданных теориях развития (например, Brazelton, Koslowski, & Main, 1974; Brazelton, Yogman, Als, & Tronick, 1979; Trevarthan, 1980; Lichtenberg, 1983; Stem, 1985,1995; Beebe & Lachmann, 1988; Greenspan, 1981,1989,1997) процесс идентификации рассматривается с более интерсубъективной позиции, в которой подчеркивается взаимный характер влияния, оказываемого друг на друга ребенком и воспитателем. В действительности чем больше мы узнаем, как люди формируют чувство собственной идентичности, тем более взаимосвязанным становится процесс идентификации: ребенок присваивает свойства матери, которая подстраивается к особенностям именно этого ребенка, и он затем повторно интернализует изменившуюся мать и так далее.