— Мля! Найду людей, выйду к дороге. Уеду. И че?! И все?
Маляренко посмотрел на небо. Денек обещал быть таким же жарким, как и вчерашний.
— На часок? На часок!
Мысленно поздравив себя с этим мудрым компромиссом, Иван направился к морю. Синий простор и белые барашки прибоя наполнили грудь ощущением восторга и счастья. Все еще прохладный, несмотря на вставшее над горизонтом солнце, соленый ветер ударил в лицо. Радостно заорав что-то нецензурное, Маляренко бегом рванул на пляж.
Иван не умел плавать. Совсем. Но воды, как ни странно, он не боялся, так что, содрав на бегу с себя всю одежду, Ваня с наслаждением прыгнул в море.
— А-ах!
Вода оказалась удивительно прохладной. И невероятно прозрачной — несмотря на песчаное дно мути не было никакой. Через час, закончив плескаться, Маляренко тщательно прополоскал всю одежду. Соль жгла каждую царапину, но, решив, что дополнительная дезинфекция не помешает, Ваня продолжал яростно скрести себя пучком травы. Еще через час высушенный, чувствующий себя чистым и умытым, Маляренко отправился в путь. Вода в море была очень соленой, все тело и одежда покрылись белым налетом, и при ходьбе куртка и джинсы шуршали и поскрипывали.
«А вот вам, батенька, и соль».
Иван с наслаждением облизнул губы и глотнул водички из бутылки, накинул на голову последнюю чистую белую рубашку, а сверху придавил ее дедовой кепкой. Со стороны смотрелось, наверное, забавно, но от солнца эта конструкция защищала отлично. Конечно, лучшим вариантом был бы зонтик, но и помесь бедуина с Мимино Ивана устроила. Он укрыл плечи полами рубашки и довольно притопнул ногой — песок прибрежной линии был мелким и очень плотным, словно его специально трамбовали.
«Шоссе, блин».
Маляренко порадовался, что не двинул на холмы. Идти будет легко, осталось только решить в какую сторону.
С одной стороны полоса пляжа упиралась в какие-то скалы. Но до них было далековато, и солнце, если идти к ним, светило бы прямо в лицо. Иван хмыкнул и посмотрел в противоположную сторону.
— Да какая, блин, разница?
И пошагал прочь от солнца.
О том, как он ошибся, не пойдя к скалам, Маляренко узнал лишь через очень долгое время.
ГЛАВА 11
про радужные ожидания, несбывшиеся надежды
и путеводную звезду
С моря тянул прохладный ветерок, а самодельный бурнус отлично справлялся с солнцем. Иван, не торопясь, с комфортом, топал к северу, не забывая, однако, вертеть головой во все стороны. Ничего интересного вокруг не происходило. Слева пустое, в смысле полного отсутствия всяких бакенов, буев и кораблей, море. Справа — степь. И тоже пустая. Никаких следов человека. Пейзажи были однообразными и быстро приелись путнику. Животных или уже знакомых куриц Маляренко по пути тоже не заметил. Только стайка каких-то птиц носилась над самой водой, ловя насекомых. Шагать было не трудно, но, если честно, скучновато, и, на «автомате» глядя под ноги, Маляренко погрузился в размышления.
«Иду я километра три-четыре в час. Если не делать привала и экономить воду, то до вечера тридцатник пройду».
Иван еще раз прикинул возможные размеры заповедника и повеселел.
«К вечеру выберусь! Или людей найду. Или дорогу. „Дикари“ тут точно должны быть. Пляжи-то какие!»
Представив, как он находит лагерь нудистов, Маляренко почувствовал себя еще лучше и с трудом подавил в себе желание немедленно ускориться.
«А силы лучше поберечь… — Ваня ухмыльнулся. — Пригодятся».
Через час «жёлтая дорога» неожиданно сменилась утрамбованной серой глиной с растущими там и сям чахлыми камышами. Прикинув, что он сам себе хозяин-барин, Иван поменял свои планы и устроил привал в редком тенечке камышей. Идти дальше уже не хотелось. Хотелось постелить на глину одежду и завалиться поспать. А потом проснуться и залезть в воду. Или наоборот — искупаться, а потом поспать. Посидев пять минут и слегка переведя дух, Иван решил, что если он прямо сейчас не поднимется, то весь день полетит к чертям. Пришлось на практике повторить подвиг барона Мюнхгаузена и поднять самого себя за воротник. Утвердившись на ногах, Маляренко дал себе честное слово не останавливаться до вечера и бодро двинул дальше на север.
Пройдя еще километров пять, путешественник вновь вышел на песок. Но это был уже не пляж, это были настоящие барханы, которые одним боком уходили в воду, а другим — смотрели на настоящую пустыню, которая тянулась до горизонта. На самом-то деле это были, конечно, не барханы, а дюны. Но выросший вдали от моря Маляренко это слово позабыл. Шагать сразу стало гораздо тяжелее. Песок осыпался под ногами и проникал в обувь. Приходилось часто садиться и вытряхивать туфли, но уйти с барханов вниз, в пустыню, подальше от берега, Иван не решался.