«Дыши, Ваня, дыши. Дыши. Дыши. Спокойней».
— Света! Ты меня слышишь? — Иван взял лицо девушки в ладони, та кивнула.
— Ты на велосипеде ездить умеешь? Да? Молодец. Сейчас ты ответишь на два вопроса и поедешь по моему следу в мой лагерь. Поняла? Скажи Алине Ринатовне и Марии, чтобы спрятались в лесу. Поняла? Умница. Сколько их?
— Пятеро. И ружьё одно.
— Умница. Езжай.
Несмотря на своё состояние, Светлана удивлённо уставилась на невиданное здесь чудо техники и попыталась вякнуть что-то вопросительное. Маляренко сделал страшные глаза и показал рукой направление.
— Туда езжай.
Через полчаса из рощи, по направлению к затаившемуся в кустах с арбалетом Ивану вышло пятеро человек.
ГЛАВА 2,
в которой «война план показала», а Иван обзавёлся новыми знакомыми
Вон тот, с ружьём — он будет первым. А вот тот, здоровый — будет вторым.
Иван с сомнением оглядел арбалет — за неделю стрелковой практики он научился лишь сносно попадать в неподвижную мишень с пятидесяти шагов. Да и то мишень была… большая. Мешок с травой, например.
Маляренко затихарился и стал ждать. Он совершенно ясно осознавал, что у него, максимум, два выстрела, и сделать третий, а тем более четвёртый, ему не дадут.
Враги тем временем совсем не торопились угодить в засаду меж двух роскошных «клумб». Едва выйдя из рощи, они попадали кто куда и занялись разными неприличными делами.
Ваня озадачился — на убивцев эти снусмумрики как-то не тянули. Пара затянутых в кожу парней повалилась прямо посреди чистого поля и активно принялась «вызывать Ихтиандра», ещё одна парочка («Явно гомики», — подумал Маляренко) принялась утешать друг друга, отойдя от остальных всего-то шагов на пятьдесят. Самый интересный персонаж — тощий дядька в годах и с ружьём, ушёл дальше всех, за маленькую «клумбу» и, упав на задницу, принялся тереть лицо.
«Чего это с ними? А, ладно… какая разница!»
Маляренко прикинул диспозицию, убедил себя, что «стрелок» никому не виден, взвёл арбалет и, петляя словно заяц, рванул короткими перебежками от куста к кусту.
«Ща. Погоди. Ща я тебя…»
Ивана охватил настоящий охотничий азарт.
«Ща я тебя, гада, подстрелю!»
Не добежав до сидящего на земле врага метров сто, Ваня залёг в траве — дальше укрытий не было.
Цель (а никак иначе этого покойника Ваня уже не воспринимал) сидела вполоборота, закрыв лицо ладонями и о чём-то размышляя. Дистанция в сто метров была для Маляренко великовата, и он решил рискнуть. Затаив дыхание и ощущая себя натуральным индейцем, бывший менеджер по продажам продуктов питания пополз вперёд. Ненависти не было. Да и злости и желания отомстить он не чувствовал. Просто очень хотелось попасть. Просто прицелиться, нажать курок и попасть. Совершенно некстати вспомнились строчки из Твардовского:
И тут из рощицы, руки-в-брюки, вышел «красивый», то есть весь обмотанный тряпками, Юра. Несмотря на огромный кровавый тюрбан на голове, не узнать его было невозможно.
Ваня отложил арбалет и протёр глаза. «Покойный» обошёл по синусоиде «ихтиандров» и «педиков» и направился к «стрелку». Минуты две они о чём-то тихо говорили, причём Юра, положив руку на плечо своему «убийце», явно его утешал. Маляренко снова понял, что он чего-то не понял. Плюнув на маскировку, он подхватил оружие и, наведя его на неизвестного мужичка, поднялся во весь рост. — Доброе утро, Юрий Владимирович! Толстяк немедленно обернулся и помахал рукой. Сидящий на земле мужик медленно повернул голову и с интересом уставился на наведённый на него арбалет.
Всё, чего сейчас хотел Георгий Александрович, — это отмотать плёнку назад. На сутки. Когда Алёшка был живой и весёлый и не случилось ещё этой дурацкой истории с местными. И очень хотелось домой. В новый дом. И собраться всем вместе. И выпить. И обо всём забыть. Местный мужичок, чудом оставшийся в живых, что-то говорил и утешающе хлопал по плечу, но дяде Гере было не до него. Тут сбоку мелькнула тень, и из травы вылез ещё один человек, держа его под прицелом. Лужину было всё равно. Это было не с ним. Это было кино. Местный что-то радостно закричал — дядя Гера не понял, что.
— Папа! — Отчаянный крик дочери разом вернул Лужина в действительность. Мгновенно вспотев, он метнул взгляд на арбалетчика — тот на долю секунды, на долю миллиметра, на одну долю мысли дёрнул своё оружие в её сторону. Лужин почувствовал, что у него сейчас остановится сердце.