Маляренко посмотрел, как пасутся вдали стадо коз и отара овец, наморщил ум и объявил общее собрание.
— Значит так братцы. Вариантов — два. Даже три.
Иван загнул палец.
— Первое — этот посёлок мой. Хотите верьте, хотите нет. Вы можете здесь пожить, но потом вы должны уйти.
«Туристы» задумчиво переглянулись.
— Второе. Вы можете уйти дальше на север. Дальше по берегу. Путь нелёгкий, но там тоже живут люди. Нормальные люди, что и говорить, но есть одно но. Стать равными — вам не светит.
Маляренко вдохновенно врал, рассказывая о том, что Спиридонов и Ко, всех новоприбывших отправляют… эээ… рудники, лесоповал — нужное подчеркнуть.
— Третье — переправиться через пролив на остров. Места там хватит всем. Но тоже есть одно но. Сначала надо будет много поработать.
Нормальное толковище постепенно переросло в натуральный базар-вокзал. Группа Уакпаева рассыпалась на три фракции. Первые (в основном россияне и поляки) крыли заезжего барина матом и заявляли, что «кто первым встал — того и тапки «, то есть — посёлок принадлежит им. Вторые предлагали идти на север, в земли более богатые лесом и живностью. Третьи просто молчали в тряпочку.
И тогда Иван двинул в бой тяжёлую артиллерию.
— Переедете КО МНЕ на остров — привезу вам женщин.
Тишина просто оглушала.
Первыми опомнились поляки.
— Женщин?
— Женщин! — В Новограде после рабского бунта было почти восемьдесят вдов, многие из них были молоды и красивы и Маляренко не сомневался, что сможет хоть кого-нибудь из них уговорить.
«Ля-ля, ля-ля. Ничего не меняется в этой жизни…»
— Поможем с жильём и дадим гражданство.
«Плюс полтора десятка семей налогоплательщиков. Годится»
Маляренко подумал о том, что он циничный своекорыстный подонок, оглянулся, отыскал взглядом Франца и повелел.
— Расскажи им про нас, что да как. Всё расскажи.
Глава 9
В которой Иван завершает своё малое кругосветное путешествие по Чёрному морю
Утром, после собрания, к Маляренко пошёл народ. Но, вопреки его ожиданиям, не просители, как это было с хуторянами из Бахчисарая, а просто интересующиеся. Что там да как. Вчерашняя трёхчасовая лекция Франца на тему «Государственность Крыма и её значимость в современном мире «, которую Ваня прослушал одних ухом, никого ни в чём не убедила и толком ничего не объяснила.
Немец оказался хреновым рассказчиком. А эти люди…
Маляренко не спал всю ночь. Сначала вождь держал совет с Францем и Гердом на предмет полезности найдёнышей и вообще. Затем, когда советчики завалились спать, Иван пытался сформулировать свои мысли о «команчах» абсолютно точно. Ибо точность, как известно — вежливость королей. Промучившись почти до утра, Маляренко, наконец, допетрил, что же его карябало внутри.
Мысль родилась и эта мысль Ивану не понравилась.
Эти люди были для него СЛИШКОМ крепки, умны и самодостаточны.
Это было плохо.
«Бля!»
— Послушайте, Иван Андреевич, а какие взаимоотношения…
— Иван Андреевич, как осуществляется…
— Господин Маляренко, что вы скажете о…
Господин Маляренко с тоской посмотрел в ультрамариновое небо, на котором не было ни единого облачка, утёр с лица пот и нырнул в ближайший глинобитный домик. Здесь хоть немного было прохладней, чем снаружи. Майское солнышко давило всерьёз, по-летнему.
«Ага! Это, наверное, тот самый склад и есть…»
Дальний угол комнаты был до потолка заставлен сложенными креслами.
«Семь, восемь… двенадцать…»
— И всё-таки, Иван Андреевич, я вас прошу ответить…
«Тьфу, ты! Сбился…»
Занудные долговязые хмыри не отставали.
Ваня подождал, пока зелёные мухи перестанут кружить перед глазами, отдышался и медленно обернулся к местной «интеллигенции «.
— Милые мои! Забудьте! Никто никуда уже не плывёт!
И оставив зануд хлопать глазами и судорожно разевать рты, Маляренко вышел из дома.
Ночная беседа с Гердом выявила ещё одну сложность. Большую и очень весомую.
Верблюды.
Ни Герд, ни Франц, ни сам Иван и понятия не имели, как загрузить эти корабли пустыни, коих насчитывалось аж тридцать три штуки, на «Мечту «. У берега здесь были сплошные отмели и яхта, с её осадкой, близко подойти не могла. Способны ли верблюды плавать в море — тоже был хороший вопрос. А даже если и смогли бы — как им взобраться на борт? Подъёмных кранов на «Мечте» не было, а из разговора с Максатом одно Иван уяснил для себя совершенно чётко — именно верблюды и были наиглавнейшим капиталом этой компании. Ни стадо коз, ни отара овец такой ценности не имели. Так что по всем прикидкам эти люди в Крым, по крайней мере пока, не попадали.
«Разве что…»
— Ермолаев! Собирай людей. Уходим!
Зычный голос капитана корабля разом перебаламутил всю округу. Турки встревожено вылезли из трюма, «команчи» Уакпаева бросили все свои дела и шустро стянулись к колодцу, а экипаж «Мечты» проявил чудеса оперативности и собрался около шефа за полминуты.
На всех, без исключения, лицах аборигенов было написано.
«А КАК ЖЕ Я?»
— Таип, ко мне!
Турок бегом спустился с корабля и подбежал к Ивану. Виталик, ххекнув, свалил с плеча ему под ноги тяжёлую суму.
— Здесь инструменты. Понимаешь? Будете разбирать корабль.
Турок кивнул.
— Ножовки по металлу, напильники, ножи и топоры. Отдай это своим людям. Пойдёшь с нами к кораблю — получишь ещё и лопату. Уяснил?
Иван с сомнением посмотрел на Таипа, но тот снова кивнул. Мол, да понял я всё.
— Запомни. Это, — Иван обвёл рукой посёлок, — ВСЁ МОЁ! А ты, — палец Маляренко упёрся в лохмотья на груди турка, — здесь мой представитель. И ты здесь, после меня, главный!
Говорить было нелегко, но Ваня старался как мог, выжимая из груди последние капли воздуха и грозно глядя на толпу «команчей «.
Максат очччень удивился. Брови у него поползли вверх, а глаза вдруг стали широкими-широкими. Посёлок, дома, корабль — всё что он за эти три месяца привык считать своей собственностью, вдруг утекло из рук.
И к кому. К туркам приблудным. Казахско-русско-польско-корейско-черногорское сообщество набычилось и угрожающе засопело.
«Ну-ну, красавцы»
— Иван Андреевич, — бывший полисмен успокоился, выдавил из себя улыбку, и попытался разобраться, — а как это всё понимать?
Маляренко улыбку не принял. Он спокойно подошёл к Уакпаеву, приобнял его за плечо, и выдал.
— Я. Так. Решил.
Максат перестал улыбаться и попробовал сбросить руку Ивана со своего плеча. Не вышло. Худой, как палка, мужик с всклокоченной бородой и серо-зелёным лицом, оказался неожиданно крепким и стоял как скала. Потом эта скала ещё немного придавила.
Полицейский крякнул.
— Не шуми, Макс. Пойдём — поговорим.
Вожаки расположились в старом сарае Лукина, усевшись на единственную лавку бок о бок.
— Что за концерт, Иван?
— Погоди, Макс.
Маляренко перевёл дух и сосредоточился.
— Я тебе скажу, Макс. Только ты не перебивай. Я всю ночь думал. О том, что ты мне рассказывал. Как вы жили, что делали. Что вы за люди. И знаешь, что я надумал, Макс?
Полицейский пожал плечами.
— Что лучше тебя убить. И ещё Гришу твоего тоже.
Маляренко сидел в теньке, привалившись спиной к прохладной и пыльной стене, и ждал, что ответит Уакпаев. Тот не дрогнул.
— А дальше?
— Ты слишком силён, Макс. У тебя свой мир, своя философия, будь она неладна!
— Философия? — В голосе Максата не было ни капли сарказма.
— Да — философия. Ты абсолютно самодостаточен. Мне такие не нужны!
— Хе. А кто тебе нужен? Рабы?
Уакпаев, поняв, что драки не будет, расслабился и снова заулыбался, отчего его глазки превратились в две узенькие щёлочки. Маляренко на миг задумался, а потом мотнул головой.