ЧАСТЬ 1
Школа для Ицика
Ицик Рогов, а точнее, Ицхак-Мордехай бен Барух, 13-ти лет от роду, житель Петах-Тиквы, ни в коем случае не был ни лентяем, ни бездельником. Он был очень-очень хорошим мальчиком. В этом сходились и его мама, и все его школьные учителя и воспитатели.
Человек 13-ти лет от роду ищет себя. 13-летний мальчик, прогуливающий уроки, поскольку они нему неинтересны, не совершает этим никакого преступления. 13-летний ребенок вообще имеет право на личную свободу.
Так считал сам Ицик. Так думала втайне от него его мама, буквально заболевшая от почти ежедневных звонков директора школы посреди рабочего дня. Мало того, втайне от них обоих так же считал и сам директор школы, и Ицикин учитель, и даже все школьные психологи и советники.
Втайне от них всех ровно то же самое повторял про себя и инспектор от мэрии, который должен был сегодня своей властью принять крутые меры против прогульщика-рецидивиста. Да-да, направляясь домой к Ицику и его маме на заранее обусловленную встречу, он с досадой думал о том, что этот мальчик, с которым он уже успел познакомиться накануне, очень мил и вообще развит настолько, чтобы уже в таком раннем возрасте понять, что в школе по большому счету делать ему нечего. Но Рафаэль — так звали инспектора — ничего не мог поделать: в его обязанности входило напугать сегодня Ицика и его несчастную маму. Пугать их он собирался специальной ужасной школой-интернатом для малолетних преступников, в которую он по долгу службы забирает всех юных прогульщиков Петах-Тиквы.
Мама Ицика сидела дома, ждала Рафаэля и тихо плакала. Виновник ее страданий стоял рядом с ужасно виноватым видом. Они ждали неотвратимого, как судьба, звонка в дверь. И дождались.
Рафаэль вошел в квартиру, огляделся. Увидел накрытый белой скатертью стол, полки с книгами, портрет на стене… И зажмурился. Не от увиденного глазами, конечно, а от чего-то другого, что вдруг представилось его внутреннему взору по ему одному понятной аналогии с чем-то из увиденного.
Вновь открыв глаза, он перевел их на заплаканную женщину и виноватого мальчика, находящихся в гостинной. Сел на предложенный стул и, собравшись с мыслями, для начала описал своим жертвам, как и положено, все предстоящие им страдания. Да-да, обычная песня, спетая им неоднократно в подобной ситуации в десятках квартир подведомственной ему Петах-Тиквы. Закрытая школа-интернат для прогульщиков-рецидивистов, в которую он собирался прямо сейчас забрать несчастного Ицика, предстала перед мысленным взором измученной мамы настолько ярко, что она готова была разрыдаться в голос. Но… Это самое спасительное «но» прозвучало удивительно вовремя.
— Но! – сказал Рафаэль, и мама воспрянула, поняв, что еще не все потеряно. – Но если он исправится….
— Я исправлюсь! — поспешил вставить тут же малолетний преступник.
— Я не сомневаюсь, — вдруг улыбнулся Рафаэль, покосившись на портрет на стене. Улыбка изображенного на нем человека стала еще более лукавой, чем была, и, уловив практически невидимый кивок головой со стороны своего тайного собеседника, инспектор мэрии понял, что не ошибся. – Я хочу предложить вам для начала другую школу, гораздо лучше. Но если и там ничего не получится…
— Получится! – обрадовалась мама, и Ицик тоже усиленно закивал головой.
— Погодите. Вы же еще не знаете, о чем речь! – резонно заметил Рафаэль.
— Если там учатся нормальные дети, а не преступники-рецидивисты… — начала мама.
Инспектор поспешил ее успокоить:
— Нет-нет, как раз дети там как на подбор, выше всех похвал.
— Тогда лучше туда… Это нам подходит! – воскликнула мама.
— Погодите же. Я же вам еще ничего про эту школу не рассказал.
— Главное, что там не будет громил и наркоманов. Ведь не будет?
— Ну, это я вам гарантирую. Я же сказал, дети там учатся просто замечательные.
— А почему же вы берете туда Ицика? – вдруг опомнилась мама, засомневавшись в том, что жизнь на самом деле повернулась к ним лицом.
— Я получил знак, — улыбнулся инспектор.
— Какой знак?
— Знак, указывающий на то, что вашему сыну подходит эта школа. Но вы подождите радоваться. Я не сказал вам главного. А главное в том, что это тоже школа-интернат.
Мама заметно погрустнела, мальчик тоже. Они переглянулись.
— Ну, не надо расстраиваться. Его будут часто отпускать домой. Хотя эта школа находится далеко. Очень далеко. Гораздо дальше даже, чем тот закрытый интернат для преступников-прогульщиков-наркоманов, которого вы так боитесь.
— А как же он будет добираться оттуда домой? – испугалась мама.
— А там очень хорошее транспортное сообщение, — пояснил Рафаэль. – Очень-очень хорошее, — повторил он, и мама успокоилась, представив себе рейсовый лайнер-экспресс, отходящий от центральной автобусной станции Петах-Тиквы каждый пять минут.
Путь, сделавший прыжок
— Залезай, — скомандовал Рафаэль, когда машина, в которой он сидел спереди на пассажирском месте, поравнялась с ожидавшим на тротуаре мальчиком.
Ицик удивился и обрадовался. Он ждал уже десять минут на центральной петах-тиквинской автобусной станции. До этого момента он не знал, чего именно он ждал, но думал, что к нему подойдут и посадят в школьный автобус-развозку, который доставит его в новую школу. А оказалось, инспектор мэрии собирается его в первый раз отвести туда лично. Вот и хорошо. Ему очень нравился инспектор.
Он подхватил свою тяжелую сумку. Рафаэль, выйдя из машины, помог ему погрузить ее в багажник. Мальчик залез в машину и тогда только разглядел водителя, который показался ему немного странным и уж точно одетым не по погоде. На голове спутника инспектора оказалась меховая шапка, на ногах вообще какие-то войлочные сапоги без каблуков… Но долго раздумывать об одежде ему, как и любому мальчишке, было несвойственно. Вместо этого он отвернулся к окну. Он был рад тому, что рядом с ним находится Рафаэль, но одновременно ему было стыдно перед инспектором за свое поведение в прежней школе и за прогулы. Ведь он и на самом деле был хорошим мальчиком.
Улицы Петах-Тиквы остались позади, они выехали на шоссе. Ицику захотелось, чтобы их путь лег в сторону моря, а затем на север, может быть, в Хайфу, — вот было бы здорово, у него как раз в Хайфе живет друг… Но вскоре, вглядываясь в окно, он понял, что его мечтам не суждено сбыться. Впрочем, пожалеть об этом он не успел.
Рафаэль начал напевать хасидскую мелодию, и его странно одетый товарищ, сидящий за рулем, подхватил ее.
— Подпевай, — предложил инспектор мэрии мальчику и добавил странные слова: — водителю тогда легче будет.
Ицик смущенно улыбнулся и тихонечко подхватил напев. Конечно же, он знал эту мелодию, поскольку песню эту любит слушать на своем компьютере мама. Постепенно он разошелся и запел вместе со всеми в полный голос.
Песня, исполняемая тремя голосами – двумя мужским и одним мальчишеским – ширилась и заполняла, как казалось Ицику, весь мир. И с миром стали происходить удивительные вещи. Во-первых, он стал сначала двухцветным, черно-белым, а затем посерел и попрозрачнел. Ицик протер глаза и понял, что видит за стеклом снежный пейзаж. Да и стекла никакого нет… И холодно стало, ведь они совсем не закрыты от ветра. Они ехали по лесу, и в лесу этом лежал снег – как на Хермоне, где он однажды был на экскурсии.
Рафаэль залез в большую сумку, лежащую у него в ногах, и достал оттуда две странные куртки с мехом, а затем две шапки – точно такие же, как у возницы… Ну, что появится из сумки дальше, Ицик понял заранее и не ошибся: инспектор петах-тиквинской мэрии достал из своего запасника две пары войлочных сапог без каблуков и одну из них протянул мальчику. Тот не замедлил воспользоваться дарами по назначению. Он быстро надел и куртку, и шапку, и сапоги. Закончив натягивать левый сапог, — ногам было странно и очень тепло, — он поднял голову и увидел прямо впереди нечто, что его уже почти и не удивило.