Через полчаса отдохнувший и посвежевший Иван с мокрой чалмой на голове обходил свой оазис. Обход показал, что родник где то там – внутри непролазных зарослей. Самым же неприятным открытием оказались следы животных, отпечатавшиеся на глинистом дне распадка. В следах Маляренко не разбирался, потому что ни охотником, ни просто туристом он не был, но некоторые следы Ивану очень не понравились. Следы были большие и их было много. Маляренко решил, что ему «повезло» наткнуться на единственный в округе водопой. Ваня представил одичавших собак пьющих водичку и сильно пожалел, что оставил нож у Иваныча. Но делать было нечего – пить хотелось все сильней. Не помогала даже мокрая рубашка на голове. Уходить просто так было нельзя. Иван отчётливо понял, что ему придётся за эту воду побороться. Найти другую он может и не успеть. Мутная глинистая водичка не выглядела питьевой, но другой просто не было.
«Я смогу, я сделаю, я сделаю, я смогу, я сделаю… вода уходит, надо ее собрать. А как? Запруда. Сделаю запруду в распадке! Вода соберется, муть осядет, а остальное через рубашку отфильтрую и прокипячу! Точно. А из чего строить?» – взгляд Ивана лихорадочно метался по траве, кустам и кроне дерева. – «Из дерева не получится… из земли – размоет. Камни! Точно. А где их взять? В траве не видно».
Ваня повернулся к ручейку. Кое где там и сям из суглинка торчали мелкие камешки. Потратив кучу времени и едва не сойдя с ума от близости воды, из собранных камешков, прутиков, комков глины и песка Иван соорудил нечто, отдаленно напоминающее плотину. Упав рядом, Маляренко с жадным интересом стал наблюдать, как потихоньку вода стала наполнять запруду.
«Только не протекай», – шептал он. – «Только не протекай! Я ж, млять, почти что дипломированный инженегр». Плотина не подвела.
Иванычу было очень плохо. Духота вообще на него действовала плохо, а такой жары как сейчас он не испытывал уже давно. Стараясь гнать дурные мысли о ранах на лице, старик протискивался назад. К единственному по-настоящему родному и близкому, а потому безопасному, к своему кормильцу. Таксист решил, что несмотря ни на какие раны, он не будет бесполезным грузом на шее Ивана и будет помогать ему изо всех сил, до тех пор пока их не найдут и не придёт помощь. Чем то этот пассажир напомнил Иванычу младшего брата, сгинувшего в тайге двадцать лет назад. Такой же молчун. Как и он сам.
О том, что он видел и где он оказался Иваныч старался не думать. Это была не страусиная позиция, просто он не знал, ЧТО ему думать. Старик коротко матюгнулся – ветка стеганула прямо по лицу. «Ничего. Терпимо».
Таксист пробрался к машине и открыл багажник. Старая водительская закалка и автомобиль «сделай сам» сделали этот багажник воистину бесценным в сложившихся обстоятельствах. Иваныч выудил из недр багажника старое, немного ржавое и помятое железное ведерко, в котором он обычно возил разную ветошь, сложил в него свернутый в рулон кусок брезента, грязный кусок хозяйственного мыла и тяжело потопал назад.
Когда Ваня дотащил деда и его бесценное ведро до запруды, он уже был не в состоянии говорить. Во рту была Сахара, а глотка – словно ободранная наждачной бумагой. Иваныч же, кивнув на плотинку и изрядную лужу за ней, только и выдавил: – Молодец.
А дальше в жизни Ивана наступили самые длинные тридцать три минуты, которые потребовались, чтобы сначала при помощи песка и пучка травы постараться очистить грязь и ржавчину, потом осторожно начерпать полведра относительно чистой воды, процеживая ее через рубашку и дождаться когда вода в ведре, поставленном на костёр, закипит. А после всего этого – переглянуться с дедом и пулей лететь назад к машине и выискивать в бардачке у Иваныча складной походный пластмассовый стаканчик с надписью «Турист». Согнувшись при этом в три погибели, чтобы не напороться на острые ветки, которые так ранили старика. И лишь в пятый, за сегодняшний день, раз добежав от «парковки» до «оазиса», Иван смог перевести дух. За то время, что он отсутствовал, Иваныч при помощи крепкой палки снял ведро с огня и поставил его прямо в лужу – остывать, так что, когда Маляренко доставил стакан, его ожидал не кипяток, а вполне теплая и слегка отстоявшаяся вода. Иван посмотрел на деда и протянул ему стакан.