— Что она знает? — не поняв, переспросил юноша.
— А ты у нее самой спроси, — улыбнулась ведунья. — Ляля все о судьбе своей и твоей ведает.
Заметив, что девушка замкнулась и не желает ничего говорить, Мариула сменила тему:
— Надо бы десять раз отмерить, один раз отрезать, — осторожно продолжила она. — Теперь казаки не те, что раньше, при атамане Арапове! Упал дух боевой–то. Да и кочевники, к счастью, нынче мало докучают.
— Да я хоть сейчас в бой, — вскочил возмущенный словами Ма- риулы Лука. — Да я…
— Не те сейчас казаки, и атаман не тот, — словно не слыша юношу, продолжила старуха. — Атаман Арапов что орел был, а нынешний…
В комнате стало тихо. Но пауза длилась недолго.
— Ступайте себе, казаки, по избам, — сказала строго Мариула. — Уже скоро вам предстоит показать свою доблесть и выбрать сторону добра или зла. Господь призовет к подвигу во имя достижения великой цели. Тогда вы и узнаете, с кем правда, а с кем кривда.
— Айда, Лука, — кузнец встал из–за стола и пошагал к выходу.
— А?.. — юноша посмотрел на притихшую Лялю, затем перевел взгляд на Мариулу.
Она улыбнулась:
— Ступай, ступай себе, голубь. Ты ей уже помочь ничем не сможешь.
Как только внук закрыл дверь за вышедшими казаками, старуха
посмотрела на Лялю:
— Ну? Судьбу свою знашь, дочка? Али подсказать что?
— Я все знаю, — всхлипнула Ляля, и в ее красивых глазах заблестели слезы.
— Вот и смирись с нею. — Мариула встала и провела ладошкой по голове девушки. — Судьбу не обманешь и ее не изменишь, ибо спустилась она с небес от самого Господа!
— А может… — Не закончив фразу, Ляля зарыдала и, схватив руку старухи, прижала ее к своему лицу.
— Сама ведаешь, что нельзя, — вздохнула Мариула. — А теперь айда почивать. Уже завтра от цыган твоих отбиваться придется.
5
Промозглым весенним днем одинокий путник, прихрамывая, брел по размокшей от обильных дождей дороге. Настроение у него было под стать погоде. Из–за пригорка навстречу ему выехал отряд улан. Заметив всадников, мужчина сошел с дороги и исчез за стволами берез, обильно росших вдоль обочины.
Возглавлявший отряд офицер решил, что это, скорее всего, солдат, оставивший поле боя и пробирающийся в глубь страны. Офицер оглянулся — не сильно ли отстали его подчиненные, потом поскакал по дороге и вскоре настиг путника. Это был человек еще молодой, крепкого телосложения, в перепачканной грязью военной форме. На голове вместо шапки повязана тряпка, на ногах — расползающиеся от избытка влаги сапоги, какие тогда носили солдаты русской армии. Черты его лица были не распознаваемы из–за пышных усов и грязной бороды; глаза черные и живые. В руках он держал увесистую дубину. Когда офицер остановил рядом с ним коня, мужчина спокойно оперся на дубину.
— Кто таков? — спросил улан, положив руку на эфес сабли.
— Ваше благородие, видимо, ослепло, ежели не видит перед собой человека, — дерзко и хладнокровно ответил путник.
— Ты что, охренел, скотина? — грозно крикнул офицер. — Почему ты свернул с дороги?
— Да вот зрением слаб и с разбойниками вас перепутал. К тому же война недалече, и трудно определить, кто вокруг околачивается — солдаты или мародеры–разбойники.
— Думаю, что дезертир ты, хамло нечесаное, — вспылил офицер. — Но ничего, в штабе мы дознаемся, что ты за птаха перелетная! Следуй за мной.
— Извиняй, твое благородие, но мне надо б домой. Прощевай и не поминай лихом.
Незнакомец повернулся к офицеру спиной и собрался уходить.
— А ну стой, собака! — взревел улан и, обернувшись, крикнул: — Эй, солдаты, сюда!
Пустив коней вскачь, отряд быстро приблизился к своему командиру.
— Этот дезертир нагл и слишком дерзок, — указал пальцем на незнакомца офицер. — Мы должны заковать его в цепи.
Путник исподлобья пристально, но без малейшего страха смотрел на окруживших его всадников.
— Кто ты таков? — еще раз спросил офицер, глядя в упор на незнакомца. — С какой части удираешь, скотина?
— Я царь рассейский. Петр Федорович! — с серьезным видом заявил мужчина.
Уланы вначале опешили, но затем дружно захохотали.
— Ты с испугу умом повредился, мужик? Да за такие слова можно не только поркой или каторгой отделаться! — сказал офицер, на лице которого, в отличие от подчиненных, не проскользнула даже тень улыбки.
— Вы ж, почитай, сами видите, кто я таков, так чего воспроша- ете? — сказал незнакомец, пожимая плечами.