— Ступай за нами, мужик. — И офицер перевел взгляд на солдат: — Самохин, Никитин, свяжите его веревками, чтобы «его величество» чего–нибудь не выкинуло попутно.
Улан Самохин спешился, отвязал от седла конец повода и направился к дезертиру. В ту же минуту незнакомец угрожающе занес дубину над головой и полным угрозы голосом предупредил:
— Еще шаг — зашибу!
Улан так и застыл на месте с поводком в руках в ожидании смертельного удара, а остальные уланы схватились за сабли.
— Вяжите его, живо, — выхватив пистолет, загремел офицер. — Ежели что, я пристрелю его немедля!
Самохин робко огляделся. Увидев, что Никитин с шашкой наголо идет на мужика, облегченно вздохнул.
— Не дайте ему удрать! — целясь в незнакомца из пистолета, крикнул офицер. — Этот дезертир — человек опасный! Мы должны взять его с собой живым или мертвым!
Уланы пришпорили коней и направили их на бродягу: каждый попытался уколоть его своей саблей. Только офицер держался в стороне — ему было стыдно, что он побаивается этого грозного сумасшедшего, имевшего наглость назвать себя российским царем, давно умершим.
Но незнакомец не испугался наседавших на него со всех сторон улан. Он искусно владел увесистой дубиной и играючи отбивал сабельные удары всадников. Вскбре пара улан была выбита из седла, а остальные в замешательстве отступили.
— Этот мужик — сам сатана! — закричал кто–то из солдат и выхватил пистолет.
Но офицер выстрелил первым.
К удивлению всех, пуля не попала в цель. Ну а незнакомец отбросил дубину и, облизнув губы, хрипло сказал:
— Вот он я. Нате, вяжите!
* * *
Теперь судьба Емельяна Пугачева (а им и являлся незнакомец) зависела от того, как он поведет себя на допросах.
Отряд улан, возглавляемый поручиком Уваровым, расположился в деревеньке Терновка. Причина тому была уважительной: ожидали прихода полка, присоединившись к которому собирались отбыть на фронт. Страдая от вынужденного безделья, Уваров часто чинил Пугачеву допросы, пытаясь вывести дезертира на чистую воду.
Вечером поручик велел привести запертого в хлеву дезертира и, развалившись на лавке у печи, лениво дожидался.
Пугачева ввели в избу. Конвоир расположился у двери, держа оружие наготове, а Уваров встал, потянулся и посмотрел на арестованного. Тот упорствовал. Поручик начинал каждый раз все сначала. «Откуда драпаешь, мерзавец?» Ответ один: «Вы что–то путаете, ваше благородие».
— Остается узнать, откуда на тебе военный мундир, морда? — настаивал поручик.
— Снял с убитого, — твердил незнакомец. — Мундирчик ему уже ни к чему был.
— Почему тогда от меня в лес прятался?
Те же слова, что и раньше: «С разбойниками спутал».
— А почему с дубьем от солдат моих отбивался? Они же в форме государевой были?
Молчание.
— Может, тебе жизнь опостылела? А?
— Ежели бы опостылела, то я бы не сдался, — выдавил из себя мужик.
— И все–таки как тебя зовут, бродяга?
Молчание.
Уваров пробовал завести разговор издалека. Может быть, есть еще какой–то способ развязать язык упрямому дезертиру. Пробовали бить — не помогает. Мужик замыкался, а побои сносил на удивление терпеливо.
Было уже далеко за полночь. По деревне горланили петухи. Поручик снял стекло и счистил нагар с фитиля лампы. Приведший арестанта солдат дремал на скамейке у двери.
— Слушай меня, мерзавец. Мы тебя кормим, лечим от раны, а ты молчишь, как сыч. Думаешь таким образом избежать наказания за дезертирство?
— Премного благодарен за заботушку, твое благородие, а говорить мне не о чем.
— Скажи хоть, для чего царским именем прикрываешься? Самозванца из тебя не получится. Рылом не вышел!
— Как знать, твое благородие, — ухмыльнулся дезертир. — Может, я и взаправду царь твой. Может, придет тот час, когда в ногах моих валяться будешь!
— Молчать, тварь! — заорал Уваров, с которого дерзкий ответ мужика согнал дремоту.
Он в замешательстве смотрел на пленника.
— Ты опять за свое, негодяй? Вот прикажу тебя повесить…
Дезертир поежился, враждебно нахмурил брови, но ничего не ответил.
— Ну? Почему снова царем себя называешь? Думаешь своей брехней заставить меня уверовать в твое сумасшествие?
Пленник немного подумал и сказал:
— Спать я хочу, твое благородие. Вели отвести меня в хлев, а то прямо здесь, в избе, на пол грохнусь.
Закончив фразу, дезертир закрыл глаза.
Все яснее становилось поручику, что мужик хитрит. Да и в плен он сдался для того, чтобы залечить рану на бедре. Уваров догадался, что дезертир поджидает подходящего момента для бегства. Но сбежать из деревни поручик ему не позволит.