Мариула отпила глоток уже остывшего чая и взволнованно продолжила:
— Как–то заглянул ко мне Лариошка, чтоб ему пусто было. От угощений отказался. Прознал, видать, стервец, что Архипушка ко мне заглядывает. Ну и давай выведывать, злыдень эдакий, откуда он родом, кто его родители, живы ли? А я, не будь дурой, все ему и пооб- сказала. Узнав обо всем, Лариошка в лице зараз сменился и поведал, что бывал в тех краях, откуда Архипушка родом. Но признать его сыночком наотрез отказался. И я ему поверила. Лариошка сказывал, что ведомо ему, кто отец Архипушки, но назвать его пужается! Говорит, что и на смертном одре тайну сею не выдаст. Вот как!
— А что ты скажешь? — как только Мариула замолчала, обратилась к кузнецу Ляля.
— Я много раз к Лариону подходил, — угрюмо ответил Архип. — Но он всегда от меня открещивался и шарахался при встрече, что чертяка от ладана. Да мне ж сам барин о том поведал.
— Барин не ведал того, о чем молол его язык. — Девушка посмотрела на притихшую Мариулу. — Дайте мне карты.
Разложив колоду, она внимательно изучила расклад, после чего заговорила:
— Ларион не твой отец! Твой отец…
Ляля смутилась. Умолчав об отце Архипа, продолжила:
— Уже скоро вспыхнет великая смута. Прольется много крови. Смуту принесет за собой страшный человек, который будет называть себя Государем Россейским! Много людей разных поглотит смута. И тебя не минует доля сея лихая, Архип! Проявишь себя достойно — жив останешься! Спасуешь и совесть свою переступишь — сгинешь с позором.
Девушка смешала карты, сложила их в колоду и вернула напряженно на нее смотрящей Мариуле.
— Про отца мне поведай, Ляля, — облизнув губы, прошептал кузнец. — Ежели не Лариошка, тогда кто он?
— Придет то время, и вы встретитесь, — загадочно ответила цыганка.
— И долго мне ждать его?
— У Господа спроси, он лучше знает.
— А ты? — судорожно глотнув, спросил Архип.
Но ответа на свой вопрос ему услышать не довелось. В дом вбежала казачка Полина, с которой Ляля снимала венец безбрачия, и выпалила:
— Тетка моя Марфа представилась. Матушка сказала, что случилось это в самый раз тогда, когда я у вас венец безбрачия снимала! Знать, она на меня порчу навела. Господи, зачем ей это надо было?
12
Емельян Пугачев очнулся от крика. Кричал умиравший на соседней кровати тульчанин Лукьян Синицын. В чумной барак парня перенесли уже искалеченным взрывом, а врачи отказывались его оперировать, боясь заразиться «черной хворью».
— Скоро отмается, сердешный, — сочувственно вздохнул Василий Кабанов, пожилой солдат, лежавший слева от Пугачева.
— А мне вот покойные родственники по ночам снятся, — вздохнул раненый Кузьма Федоров, призванный на войну из–под Пскова, из деревеньки Веснушка. — Я их гоню, матерю даже, а они все приходят и приходят. Сядут на край кровати и молчат, собаки их задери.
— Помрешь скоро, — вздохнул Кабанов.
— А вот мне приснилось, — вступил в разговор казак Ерема Портнов. — Возвернулся домой я, в Яицк, вхожу в избу, а там гроб стоит, да такой красивый, мне аж понравился! Подхожу я, значится,
к гробу тому да и лег внутрь. И так мне в нем удобно стало и хорошо, аж вылезать из него не хотелось…
— Тоже помрешь, — «успокоил» его Василий Кабанов. — Все мы здесь помрем не от ран турецких, а от чумы треклятой!
— Слышь, не скули там, пес шелудивый! — рыкнул на Кабанова Кузьма Федоров. — Еще про смерть молоть чего будешь, сапогом запущу!
— Где я? — прошептал Пугачев, и спорщики тут же прекратили перебранку.
— Емелька, ты это? — воскликнул Ерема Портнов. — А я вот бошку ломаю, ты — не ты? Одежку уланскую где–то раздобыл?
— Где я, братцы? — опять спросил Пугачев, пытаясь приподнять голову и оглядеться.
— В госпитале ты, как и мы все, — ответил Портнов. — Санитар давеча говорил, что подобрали тебя где–то в поле, далеко от войны. Раненого и чумой зараз смореного!
— Раз в память вернулся, знать, выкарабкаешься, — заверил его Матвей Галыгин. — Примета здесь такая верная имеется!
— Сам знаю, что не помру, — вздохнув, прикрыл глаза Пугачев. — Рано мне еще помирать–то.