— Прижимать их зря много приставы начали. И они сбе–жали. В Китай.
— Ку–у–да?
— По киргизской степи в Китай! — уточнил Неронов.
— А казаки тогда почему взбунтовались?
Прежде чем ответить, полковник ненадолго задумался:
— Даже не знаю, как сказать.
— Как скажешь, так скажешь, — кисло улыбнулся губернатор. — Я пойму!
«Как же, поймешь, тупица! — зло подумал Неронов. — Доклад зачитал, а ты ничего так и не понял!» А вслух сказал:
— Яицкому войску велено было в погоню за калмыками двинуться. Их задача — остановить беглецов и возвратить обратно! Но казаки отказались исполнять повеление. И… взбунтовались! Потому мне поручено было возглавить Следственную комиссию.
— И что вы выявили?
— Под предводительством казака Кирпичникова подошли к дому капитана Дурнова и потребовали выдачи якобы задержанного жалованья. Генерал–майор Траубенберг приказал им разойтись. Но казаки проявили неповиновение. Они набросились на Траубенберга и его солдат. В результате генерал был убит, Дурнов изранен, членов канцелярии взяли под стражу, а на их место посадили «свое начальство»! Они даже, набравшись неслыханной наглости, отправили своих вы–борных в Петербург. Но не пощады просить за мятеж, а оправдать свой бунт кровавый! Но из Москвы для усмирения и наказания бунтовщиков был послан генерал Фрейман с отрядом гренадеров и артиллерией. Фрейман наголову разбил бунтовщиков. Бежавших переловили, остальных усмирили.
— И теперь разбираешься с бунтовщиками ты.
— Так точно, ваше высокопревосходительство!
— Много их в Оренбург понагнали? — подводя черту, спросил губернатор.
— Много, — ответил Неронов.
— Мест в тюрьме хватило?
— Нет. Кого не поместили, от вашего имени рассадили по лавкам Гостиного и Менового дворов.
— Ах, да, — вспомнил губернатор, — я действительно подписывал такое распоряжение. Так чего им ожидать?
— Видите ли, должно же как–то наказываться человеческое упрямство, — улыбнулся полковник. — Особой строгости проявлять не велено, но меры будут приняты соответствующие.
— Ладно. Как вы устроились?
— Ничего. Думал, хуже будет!
* * *
Полковник Неронов уселся за стол в тюремном дворике и крикнул приставу:
— Давай, подводи по одному.
Первым подошел угрюмый казак, вид которого говорил, что он покорен, но пока еще не сломлен. Неронов нахмурил брови и сжал кулаки:
— Как звать, сволочь?
— Дык Ивашка я… Ивашка Ковшов я.
— Почему против государыни бунтуешь, вор? — крикнул полковник.
Видимо, давность минувших событий несколько подействовала на мыслительный процесс туповатого казака, и он, пожав плечами, промолчал.
— На площадь в Яицке зачем ходил? — продолжал допытываться Неронов.
— Дык, почитай все зараз ходили. И иконы в церкви брали, за то каюсь, твое высокородие!
— Только за это? — удивился полковник.
— А за что ж еще? — не меньше его удивился казак.
Неронов вскочил, подошел к казаку и ухватил его за густые волосы:
— Генерала Траубенберга бил?
— А кто его знает, — стиснул зубы казак. — Лупили кого–то. А генерал он или нет, ей–богу, не ведаю!
— Приведите Коровина! — крикнул полковник, не отпуская казака и продолжая пристально глядеть в его бегающие глаза.
Привели Коровина и поставили рядом с Ковшовым. Удлиненное лицо казака хранило какое–то сонное, тупое выражение. Потускневшие глаза смотрели в землю.
— Этот бунтовщик бил генерала? — спросил Неронов у Коровина.
— Может, и он… А может, и не он…
Коровин посмотрел на Ивана Ковшова. Было видно, что он узнал его и улыбнулся беззубым ртом, но улыбка тут же сменилась жалкой гримасой страха.
— Так ты его узнаешь? — спросил полковник.
— Узнал, — вздохнул Коровин и снова опустил глаза в землю.
Неронов приказал увести Коровина и вновь «навалился» вопросами на Ковшова:
— Ну?
— А я что? — ухмыльнулся казак. — Я ж говорю, что лупцевал офицера какого–то. А генерал он или урядник — ни сном ни духом не ведаю. Народу–то тьма было, и все лупили его.
Ковшов не таясь рассказал об избиении, которому был свидетелем и участником одновременно. Конечно, главным виновником он себя не выставлял. Неронову стало ясно, что ничего интересного он от казака не узнает.
— Куда пошли потом?
— Куда мы пошли? — переспросил казак.
Руки его заметно затряслись, он быстро сунул их под мышки. Ковшов не был хитер, не умел лгать, но тем не менее и он разобрался, какая опасность таится в этом вопросе для него.