Новиков испуганно моргнул, побледнел. Хотел было ещё о чем-то спросить, но не решился. Только пробормотал:
— До свиданья, товарищ лейтенант… — и как-то боком, неловко выскользнул из комнаты.
Петров постоял у окна, пока Новиков не скрылся под аркой ворот, потом вернулся к столу, не присаживаясь, снял телефонную трубку.
— Форпост? Здравствуй, Игорь. Ну, все хорошо.
Поднимись к Гореловым и скажи Феде, пусть спокойно идет домой. Теперь можно. Только сначала подружи его с вашими ребятами.
Окончив разговор, Петров вышел в коридор и запер «Детскую комнату». Весело пощелкивая на ходу пальцами, он поднялся во второй этаж и открыл дверь с табличкой «Начальник оперативного отдела».
Там за письменным столом сидел мужчина в модном сером костюме. На подоконнике валялась снятая со щеки марлевая повязка, а рядом в кресле, поджав ноги в стоптанных туфлишках, устроилась девочка. Она щурила свои синие глаза и, показывая на свое платье, оживленно говорила:
— Уж такое старенькое — заплата на заплатке! Знаете, Антон Дмитриевич, мы с Нинкой Логиновой все перерыли, пока догадались — у девчат на стройке выпросили!
Мужчина взглянул на Петрова, усмехнулся.
— Ну, Ваня, посидел я в шкуре Сидоренко, хватит. Чего тебе ещё от меня надо?
— Пока ничего, Антон Дмитрии. Пойдём перекусим чего-нибудь. Смотри, сколько уж времени. А тебе, Лера Дружинина, большое спасибо. Между прочим, я слыхал от Инны Андреевны, что ты после школы собираешься подавать в театральный? По-моему, тебе это очень подходит.
Глава одинадцатая
МАСТЕР
В светлой кухне за накрытым клеенкой столом сидели Федя Новиков и Клим с фотоаппаратом через плечо. Перед мальчиками стояли чистые стаканы, а на газовой плите постукивал крышкой чайник. Вера Васильевна в полосатом бумазейном халате возилась в углу возле открытого холодильника. Её румяное лицо выражало крайнее удивление:
— Что с ним сделалось? Ему бы студить, а он греть начал! Поглядите-ка, все масло растаяло.
Федя привстал несмело.
— Можно, я починю?
— А ты разве понимаешь? Федя оживился.
— Он так просто испортиться не может! Видите? Вот здесь пломбочка и здесь. Они на заводе поставлены, чтобы никто зря не ковырялся. Да и лампочка не горит. Скорее всего в проводе получилось… Можно, теть Вера?
— Гляди не доломай.
Вера Васильевна сняла с плиты чайник, достала из шкафчика сахар, принялась нарезать батон, колбасу. А Федя начал ощупывать электрошнур, идущий от штепселя к холодильнику.
Клим вертелся тут же — чем бы помочь?
— Федя, может, нам сфотографировать холодильник?
— Это ещё зачем?
— Ну… Крупно увеличим, найдем повреждение.
— Да я и так нашел. Гляди, оплетка цела, а провод в серединке лопнул. Давай ножницы!
Клим метнулся в комнату, принес ножницы. Федя быстро и ловко сделал все, что полагалось.
— Можно, теперь я включу, Федя?
— Давай.
Клим с опаской сунул вилку в штепсельную розетку. Лампочка в холодильнике зажглась.
— Вот здорово, мама!
Вера Васильевна взъерошила Федины светлые волосы, подтолкнула его к столу.
— А ты, однако, мастер. Спасибо. Теперь монтера вызывать не надо.
— Теть Вера, может, ещё чего починить? Может, пробки барахлят или радио?
— Полно тебе. Садись чай пить, бери хлеб, колбасу. Да не стесняйся, ты сейчас это честно заработал.
Федя вздрогнул, а Вера Васильевна прикусила свою яркую губу. «Дура безмозглая!» — обругала она мысленно себя. Разливая по стаканам чай, быстро заговорила, стараясь рассеять неловкость.
— Да… Так на чем мы остановились? Про кого я вам начала, рассказывать?
— Про шофера, мама. Как его в прошлом году привезли к вам в больницу, на нервной почве. Он испугался, да?
— Нет, Климочка, не испугался. Он был очень смелый человек. С ним произошло нервное потрясение. Этого шофера вызвали с его пожарной лестницей на одно строительство. Там у сварщика лопнуло предохранительное приспособление на поясе, но он зацепился курткой за какой-то выступ и повис. Понимаете, ребята, высоко над землей!.. Ну вот, пожарные примчались, подняли свою лестницу — и, оказывается, она не достает, метра, что ли, не хватало. Тогда шофер взял деревянную лесенку — рабочие дали её, — полез наверх, приспособил как-то эту лесенку к пожарной и держал руками, пока пожарник снимал сварщика. Этот шофер не был верхолазом, его дело — управлять машиной. А тут он стоял на большой высоте на конце лестницы, она ещё раскачивается, — представляете? — и знал, что от него зависит жизнь двух людей. Какие нервы иметь надо!
Мальчики слушали с горящими глазами, напряженно; чай в стаканах остывал.
Федя вдруг спросил:
— А этот шофер, тетя Вера, такой худой, в синей фуражке, да?
— Ну, уж этого я не знаю.
В коридоре звякнул два раза колокольчик. Клим побежал открывать. Из прихожей донесся его четкий голос:
— Разрешите доложить, товарищ начальник форпоста, Федя находится под моей охраной. Происшествий никаких нет, только холодильник забарахлил, да мы его починили… Игорь, я на пустыре за лесным складом высмотрел одно место. Там крышки должны быть!
— Молодец! — сказал Игорь, входя в кухню. — Здравствуйте, Вера Васильевна. Здорово, Федя!
— Здравствуй, Игорек. Садись с нами чай пить.
— Спасибо, не могу. Я только на минутку — вот за ним.
Федя с готовностью встал, подтянул свой солдатский ремень, преданными глазами посмотрел на Игоря. Даже не спросил, куда и зачем идти.
Глава двенадцатая
ПАРАДОКС
— Что же мне — теперь совсем не сочинять стихи, что ли?
— Ну уж это твое дело, смотри сам.
— Послушай, Славка, будь я проклят! Вовсе не такое плохое это стихотворение: «Нас трое, но грудью одною мы дышим…» Помоги его поправить, а?
Славка сделал скучное лицо, зевнул. В помещение форпоста вошли девочки.
— А где Игорь? — спросила Лера.
Она уже успела переодеться; на ней были красные туфли, синее платье и шерстяная кофточка. Славка даже старался не смотреть в сторону Леры, такой она показалась ему красивой.
Нинка тоже разрядилась: надела плиссированную юбку, прицепила на косу бант. Под мышкой она держала какой-то пакет. Оттянув двумя пальцами кончик юбки, Нинка так и завертелась, чтобы показать, сколько на ней складок. Но Симка не обратил на это никакого внимания: у него было совсем другое в голове.
— Послушайте, девчата, воздействуйте на него! Пусть он поправит мое стихотворенье. Что тут такого? Каждый поэт имел своего редактора. Даже А. С. Пушкина редактировал В. А. Жуковский.
— Никогда он его не редактировал. Просто они соревновались. И, между прочим, В. А. восхищался стихами А. С., а я твоими при всем желании восхищаться не могу.
— Неправда! — вступилась Нинка. — Нечего тебе задаваться, профессор. У Симы есть абсолютно хорошие стихи.
— Какие же хорошие? Может, эти, например? Славка встал в позу и продекламировал, подвывая в конце каждой строки:
Симка шагнул к Славке, сжал кулаки, но Нинка взглядом усмирила его. Сама она нисколько не смутилась. Наоборот, ещё тряхнула бантом.
— Да, эти. А что же в них плохого?
— Действительно, почему бы тебе не помочь Симке? — спросила Лера. — Ведь ты же редактор школьной стенгазеты, Славик.
Славка сразу сдался.
— Хорошо, давайте попробуем. Только предупреждаю: это Симкино «одногрудое» стихотворение… — Он сосредоточенно погрыз ноготь большого пальца. — Ну, оно что-то вроде необратимого процесса: можно подправить, подчистить, заменить строчку, наконец, но сделать так, чтобы оно чувства добрые лирой пробуждало, — это невозможно. Это…