Звонил Ефимов.
– Ты где? – почему-то с раздражением спросил он.
– В гостях.
– Мне нужно тебя срочно увидеть.
– Зачем?
– Я завтра уезжаю, и мне хотелось бы отдать тебе деньги за водку.
– Приедешь, отдашь, – мне не улыбалось ни с кем встречаться.
– Я уезжаю надолго.
– Давай, завтра утром, перед отъездом, – продолжал сопротивляться я. – Сегодня невозможно. Я уже выпил, тут людей много. Ты скажи, во сколько и куда, я подъеду.
– Ты что, дома ночевать не будешь?
– Нет. Я за городом, в частном доме.
– Где?
– В десяти километрах, по Московской трассе.
– Так, давай, мы завтра к тебе подъедем, нам по пути.
– Лады, – обрадовался я, и рассказал им, как меня найти.
После того, как я закончил разговор, мы еще немного выпили шампанского, и я зачем-то сказал:
– А меня мать не любит.
– Почему?
– Отец бросил ее, когда она была беременная, и она не может мне этого простить.
– А при чем здесь ты?
– Я не знаю. Может быть, она думает, что отец испугался, когда узнал о том, что я должен родиться. И, если бы не я, то она смогла бы его со временем приручить. А может, думает, что я весь в него, и тоже ее брошу.
– Это плохо, – сказала Галя.
– А еще она ждет не дождется от меня внуков.
– Кстати о детях, – прошептала Галя, уткнувшись мне в плечо. – У меня сегодня опасные дни, – она помолчала. – Но ты не бойся, я тебя не потревожу, если что случится.
– А что ж ты меня не предупредила?
Она опять встала на локти и удивленно посмотрела на меня.
– Как же я могла? Все было так красиво. Если бы я начала что-то говорить, тогда бы все исчезло.
«Дура», – подумал я, но уснул почему-то счастливый.
11.
Вульгарные бегонии на подоконнике, тяжелые сирийские шторы. Я долго не мог понять, где нахожусь. Вчера в сумерках все выглядело несколько иначе. Где-то внизу на полу надрывался сотовый. Я пошарил рукой.
– Да.
– Между прочим, мы приехали и стоим у ворот, – сказал Ефимов.
Я не стал искать трусы. Натянул джинсы и накинул куртку на голое тело, в прихожей сунул ноги в калоши не по размеру. Пока я ковылял к воротам, успел подумать, что мне здесь нравится, вспомнил вчерашний вечер, и понял, что доволен.
Уже почти рассвело. От холода я покрылся гусиной кожей. Хотелось в туалет. За калиткой рядом с Ефимовым стоял незнакомый парень лет двадцати пяти, явно не интеллектуал, он вдобавок был еще и очень светлым, почти без бровей и ресниц, и хлопал веками, как рыба.
– Познакомься, – сказал Ефимов. – Мой двоюродный брат, Толик.
Я впустил их во двор, и мы пожали друг другу руки.
– Я перетащил его сюда из Тольятти, – продолжил Ефимов. – Тяжело без помощника.
Толик тупо смотрел на меня, и даже не пытался улыбнуться.
– Хороший дом, – с завистью сказал Виктор, окинув взглядом двор.
– У подруги сестра с мужем уехали отдыхать, – пояснил я. – И ровно на неделю все это наше. Хоть голым бегай, хоть ори, никто не услышит и не увидит, не то, что в многоэтажках.
– Вы дом, что ли охраняете? – неожиданно подал голос Толик.
– Считается, что мы кормим собаку, – улыбнулся я. – Но вчера, например, она точно легла спать голодной.
– И большая собака? – спросил Ефимов.
– Знаешь, я ее еще не видел, но, судя по рассказам, еще щенок.
– Это хорошо, – загадочно пробормотал Виктор. – Так значит, говоришь, целую неделю вы тут вдвоем кувыркаться будете?
– Исключительно вдвоем, – похвастал я.
– Вот деньги, – Виктор протянул мне пакет. – Можешь не считать, мы два раза пересчитывали.
– Куда вы уезжаете? – я взял пакет.
– Э… В Москву, – не сразу ответил Ефимов.
– За товаром, что ли?
-Угу.
– Счастливого пути!
– Пока.
Я закрыл за ними ворота, и подумал, что Ефимов – очень ответственный человек. Вот ему понадобилось срочно уехать, и он, чтобы не подвести поставщика, отдал деньги раньше срока.
Пока я справлял малую нужду на яблоньку, мне сквозь путаницу решеток на заборе было видно, что Ефимов с братом уехали не сразу. Они осматривали окрестности, размахивали руками, и, очевидно, ругались.
Галю я нашел изрядно поплутав. В шикарном махровом халате, она стояла босиком у плиты на огромной кухне, или гостиной, или столовой, не знаю, как это называется у богатых. Пахло щами.
– Знаешь, – сказала она. – Прошлой ночью, когда я ночевала здесь одна, мне было очень страшно. Как в детстве. Такой огромный дом. Я вздрагивала от каждого шороха и почти не спала.
– Чего же ты боялась?
– Не знаю, – она передернула плечами. – Вампиров, летучих мышей, седых женщин из детских страшилок. Помнишь: «Отдай свое сердце»!?
Я рассмеялся:
– Глупенькая, бояться нужно только людей. Неужели ты не знаешь этой истины? – я обнял ее. – Ты меня впустила в дом, чтобы я тебя охранял?
– Ага, а переспала – чтобы возил, – она надула губы. Мы молча позавтракали. Я отвез Галю в институт.
– Во сколько за тобой заехать? – спросил я, когда она открыла дверь, чтобы выйти.
– Я сегодня доберусь сама, – сказала Галя.
– Я ведь пошутил.
– Не в этом дело, просто одна моя однокурсница поедет в мою сторону. Нас подвезет ее парень. Мы уже договорились.
– Ты это только что придумала.
– Понимай, как хочешь.
– А можно я вечером приеду?
– Да, конечно, – просто сказала она.
По дороге в офис я думал об иволге и ее грозном муже. Версия убийства на почве ревности виделась мне фантастичной. Высокий милицейский чин мог придумать тысячу и один способ отомстить обидчику, посадить, разорить, покалечить, но чтоб убивать…. Мне казалось это невероятным.
В конторе работа шла своим ходом. Я поздоровался с людьми, сдал ефимовские деньги Ларисе и сел за свой стол. На столе лежала стопка бумаг. На первой было написано всего два слова: вверху – Аркадий, чуть пониже – директор. Ну что ж, от скромности он не умрет. Впрочем, ознакомившись с содержимым остальных листов, я понял, что каждый из работников присмотрел себе должность получше. Больше всех меня удивила Вероника, она тоже написала: директор, правда, видимо, подумав хорошенько, приписала в скобках: исполнительный. Алла хотела стать офис менеджером, а Лариса – главным бухгалтером. Катя написала, что ее все устраивает, а Марсель попросил новую машину. Грузчикам проявить свои амбиции не дали.