– Ага, – Ворный многозначительно кивнул и расплескал водку по стаканам. – А кто конкретно их создал?
Я взял свой стакан.
– Появление первых информационных башен стало результатом самоорганизации высокоинформативных наносистем.
– В Средние века люди тоже верили в то, что мухи самозарождаются в куске гнилого мяса.
Ворный поднял свой стакан.
Мы чокнулись и выпили.
– На сегодня достаточно, – сказал я, ставя пустой стакан на стол.
– Как скажешь, – кивнул Ворный. – Так что насчет витализма?
– То, о чем я говорю, скорее уж ближе к синергетике.
– Да как хочешь называй, – махнул рукой Ворный. – Все равно туфта.
– Почему?
– Потому что ни один нормальный человек не поверит в то, что сотня-другая нанороботов, случайно оказавшихся в одной банке, смогли самоорганизоваться настолько, что начали воспроизводить сами себя и самосовершенствоваться, а в конце концов пришли к мысли, что для блага всего человечества пора начать возводить информационные башни.
– У тебя есть другая гипотеза?
Глупо спрашивать – конечно, есть!
– Это начало вторжения, – с невообразимо серьезным видом изрек майор Ворный.
– Ага, – насмешливо кивнул я.
– А ты не агакай, – прищурился Владимир Леонидович. – Лучше сам мозгами пораскинь. Откуда взялись информационные башни, плодящие уинов, которыми набито твое тело, никто не знает. Как они функционируют – неизвестно. Какова их конечная цель – загадка. Сейчас уины восстанавливают поврежденные клетки твоего организма, что чисто теоретически гарантирует тебе личное бессмертие. Но что, если в какой-то момент эти самые уины начнут жрать тебя изнутри? Прикинь, за сколько часов они съедят все человечество, находящееся в едином информационном пространстве?
– Это похоже на дешевый ужастик.
– А тебе дорогой нужен? Со спецэффектами?
– Если конечная цель уинов – уничтожить нас…
– Не самих уинов, – уточнил Ворный. – А тех, кто их на Землю забросил.
– Пусть так, – согласился я. – Но почему они тогда сразу не разделались с нами?
– Потому что им нужен весь мир, – Ворный нарисовал руками большой круг. – Вся Земля. Разом. Для того они и прикидываются паиньками, чтобы мы бдительность потеряли и сами им горло подставили.
Я усмехнулся:
– Выходит, Россия – последний оплот человечества?
– Выходит, что так, – не понял, а скорее всего, не захотел понять моей иронии Ворный. – Иначе чего бы они так старались к нам пролезть.
– Кто?
– Павел Леонидович, не пытайся ты выглядеть глупее, чем есть, – недовольно поморщился Ворный.
– Пришельцы, – кивнул я.
– Да кто бы ни был, – Ворный щелкнул ногтем по краю стакана. – Главное, что мы их не звали.
– Слушай, может, обыщешь меня, – дурачась, я поднял руки. – Глядишь, где-нибудь под подкладкой найдешь вшитую ампулу со спорами информационных башен.
Владимир Леонидович укоризненно покачал головой.
– Если бы был способ обнаружить споры, мы бы еще на таможне всех вас проверяли. Но они ж, сволочи, под что угодно маскируются.
– А еще есть старый, проверенный способ провоза контрабанды внутри собственного организма, – напомнил я.
– Не проходит, – отрицательно качнул головой Ворный. – Внутри человеческого организма споры информационных башен теряют всхожесть.
– Откуда ты знаешь? – удивился я.
– Дружище, – усмехнулся Ворный. – Мы в гэбэ не за красивые глаза зарплату получаем. И не в уинах, заметь, а в рублях, – ну, естественно, в чем же еще, если из денег во всем мире только рубли и остались. Сей факт, Петр Леонидович, установлен научным путем.
– Опыты ставили?
– Конечно. Вы-то там у себя не додумались.
– На животных?
– И на людях тоже. Не только ж ваши туристы к нам приезжают. Наши тоже за кордон ездят. Я вот сам недавно…
– Да, да, – быстро кивнул я. – Ездил с детьми в «Диккенс Уорд»… Говорил уже… А как тебе после этого уины из организма выгоняли?
– Я что, на идиота похож? – обиделся Ворный. – Зачем же я стану эту дрянь себе по венам пускать? Вот, смотри.
Владимир Леонидович достал из кармана и положил передо мной на стол небольшой предмет, похожий на одноразовую зажигалку. Корпус из темно-фиолетового пластика. С одной стороны клапан врезан, с другой – откидывающаяся крышка. Под крышкой – небольшое округлое углубление, покрытое тонким слоем похожего на латекс материала.
– Что это? – непонимающе посмотрел я на Ворного.
– Контейнер для хранения вашей валюты.
Владимир Леонидович взял меня за руку и повернул ее так, чтобы стал виден уин-перстень на безымянном пальце.
Точно! Под крышкой контейнера такое же углубления для дозатора, как и на моем перстне.
– То-то я удивился, когда шофер в такси предложил мне уинами расплатиться. – Я вернул Ворному контейнер.
– Понятное дело, – усмехнулся Владимир Леонидович. – Уины у нас сейчас идут по рублю за штуку.
– У нас – по два.
– Поэтому и предлагают, что у нас менять выгоднее.
– А я думал…
Я в растерянности постучал пальцами по краю стола.
– Что?
– Думал, вы тоже начали уины по прямому назначению использовать.
– Да как же мы их можем использовать, если мы вне информационного поля? – удивился Ворный. – У нас уины себе по вене только полные деграданты и недоумки пускают. В поисках нового кайфа. Те же глюки, как и у тебя, только в более легкой форме.
– Неужели это кому-то может нравиться? – Не знай я Владимира Леонидовича, решил бы, что шутит.
– А ты с собой-то не сравнивай, – усмехнулся Ворный. – У тебя концентрация уинов в крови в миллионы раз выше, чем у наших дуриков. Поэтому и долбит тебя не по-детски.
– А остальных чего ж тогда не долбит?.. Ну, в смысле, туристов, которые из-за кордона приезжают?
– Долбит, только по-своему, – улыбнулся Ворный. – Им уины мозги иначе засерают. Им кажется, что у нас все такой же гадюшник, как и во времена развитого социализма. Помнишь, как у Оруэлла? Три бритвенных лезвия на год, жирные пятна на столах в общественных столовых, перегоревшие лапочки в подъездах… Искажение картины восприятия действительности по полной программе. А знаешь, зачем это нужно?
– Зачем? – спросил я на автомате, хотя думал совсем о другом.
– А затем, дружище, чтобы вы, бестолочи закордонные, считали, что мы, русские, живем в бараках, по горло в собственном дерьме и вытянуть нас оттуда для вас первейший долг и святая обязанность. Все равно что китов, выбросившихся на берег, спасать. Сами не понимаем, отчего они на берег выбрасываются, но при этом считаем, что лучше любого кита знаем, что для него благо, а что нет. Люди хватают китов за хвосты и волокут их обратно в море. А вы к нам споры информационных башен завозите, полагая, что тем самым нас от самих себя спасаете… Что, Петр Леонидович? Скажи, что я не прав!
Владимир Леонидович хотел поспорить. Бывает у него такой настрой: что ему ни скажешь – он тут же в оппозицию. Но меня интересовало другое.
– Почему же тогда я вижу не грязь и разруху, а нечто вообще запредельное? – я развел руками, подчеркивая свое недоумение. – Я сегодня с крапивным кустом ругался… И из телевизора на меня кто-то лез…
– Все очень даже просто, дружище, – Владимир Леонидович посмотрел на меня добрым взглядом врача, поставившего пациенту смертельный диагноз. – На тебя эта дурь действует иначе, потому что ты русский.
– Я родился в Бельгии.
– Ну и что? Русский – это не национальность и не диагноз. Русский – это особый стиль мышления и, если хочешь, взгляд на жизнь.
– Ты это серьезно?
– Абсолютно. Вы там у себя живете и ни о чем не думаете, только радуетесь, что уины из ваших организмов раковые клетки да холестериновые бляшки вычищают. А мы у себя, дружище, серьезные научные исследования проводили. И выяснили, что уины, помимо всего прочего, воздействуют на мозговую деятельность.
– Тоже мне новость, – насмешливо хмыкнул я. – Уины усиливают мозговую активность, повышая уровень интеллекта отдельно взятого индивида и заметно улучшая память. Я, например, дома давно уже не пользуюсь записной книжкой – все адреса и телефоны держу в памяти. Также они снимают стрессовую нагрузку и депрессивное воздействие отрицательных эмоций.