Скверное настроение, скверный воздух. Машина бежала вдоль Бунда, ряда массивных европейских зданий, фасады которых выходили на реку Хуангпу. Сквозь заросли неоновых реклам и телевизионных антенн проглядывал облик великого торгового города – порта XIX века, который Китай с жертвенной беззащитностью открыл для Запада. Англичане в цилиндрах, разъезжающие на рикшах, опиумные курильни, китаянки с мундштуками и новомодными парижскими прическами, Вторая мировая война, а потом революция 1949 года. Шанхай превратился в символ западной коррупции и был заморен голодом с ведома центрального правительства.
Сейчас все перестраивалось. В соответствии со спецификациями XXI века. При строительстве использовались все те же чертовы леса из бамбука, применявшиеся более тысячи лет, с помощью которых рождались чудеса архитектуры задолго до того, как Европа вышла из средневековья. Бамбук удивительно легок и крепок. Вьетнамцы тоже его использовали при строительстве мостов, стен, да где угодно. Он припомнил рекогносцировочные фотографии бамбуковых лесов времен войны. Беда тогда и беда сейчас! Если «Текнетрикс», рыночная стоимость которого пятьсот миллионов долларов, пытаясь реализовать строительный проект стоимостью в 52 миллиона долларов, не сможет этого сделать, десятки безграмотных крестьян останутся безработными. Они только и умели, что связывать бамбуковые шесты. Безумие!
В радиусе ста миль вокруг Шанхая проживало шестьдесят миллионов человек. Под эстакадой сновали такси, велосипедисты, велорикши, моторикши, грузовики, доверху нагруженные трубами, цементными блоками, кирпичом. Как бы он хотел, чтобы Элли все это увидела! Но она больше не ездила с ним в Китай. Слишком грязно, и слишком много заразных болезней. Она предпочитала сидеть в итальянских соборах и наслаждаться фресками. Что ж, замечательно. Пусть отправляется жить в Виста-дель-Мар.
Его недостроенный завод находился на другом берегу Хуангпу, в районе Пудонг, где всего лишь два десятилетия назад ничего не было, кроме наводнений, рыбацких лачуг и приземистых кирпичных фабрик. Теперь Пудонг превратился в новый финансовый район. Современные здания теснили друг друга, как в Нью-Йорке, Лондоне, Токио, Гонконге. Запад скептически относился поначалу к китайским проектам. Будут ли они выполнены качественно, без серьезных нарушений экономической сметы? Будто в истории США, Британии или Германии все и всегда было предсказуемо и созидательно. Но единственный способ возвести что-то новое – разрушить старое. Впереди показалось Мори-билдинг, третье по высоте здание в Китае, оно потрясало своим размером – приземлившийся космический корабль с крышей-пагодой.
– Остановись, – сказал Чарли, – посмотрим на здание.
Таксист в гордой улыбке обнажил зубы.
– Да, очень хорошо. Номер один.
Чарли приоткрыл окно и взглянул вверх; верхушка здания терялась в тумане. Жаль, что Америка недооценивает перемены в Китае. Это не просто всплеск деловой активности в результате политических перемен. Это возрождение цивилизации – еще одно возрождение, как уже случалось в истории Китая. А все недавние азиатские проблемы разрешатся через год-два. Рядом с Мори-билдинг возвышался Всемирный финансовый центр, самое высокое здание в мире. Чарли вспомнил, что еще два года назад, когда строительство только начиналось, на этом месте был пустырь.
Что ждет его собственный чертов проект? Он назвал водителю адрес, и через минуту-другую они въехали в промышленную зону Пудонга, минуя огромные здания с логотипами Кодака, Эриксона, Моторолы и Сименса. Вот и она, окруженная забором стройка с поблекшим объявлением об открытии завода через месяц, – цель уже недостижимая. Хорошо, если запустят производство месяца через три. Но Марвину Ноффу или мистеру Мину об этом знать не следует.
Его спина! Кое-как выполз из машины в измятом костюме.
– Я вам помогу, – сказал водитель.
Он оперся на его руку, и они приблизились к забору.
– Спасибо, – сказал Чарли. – Премного вам благодарен.
– Очень плохая спина, я сильно думаю, – сказал водитель.
– Да, – удалось выдохнуть Чарли между спазмами боли. – Ты отвезешь меня в магазин «Дружба»? – Чарли вспомнил, что в магазине для иностранцев обычно продавались западные обезболивающие без рецептов. – Заедем сначала туда, а потом в отель.
– «Дружба»-магазин уже закрыт. Я тебя повезу лучше.
– Я пойду к врачу в отеле.
Водитель рассмеялся.
– Что смешного?
– Доктор в гостинице, народ умирает.
– Я этому не верю.
– Отель доктор хорошо, старый китайский лекарства очень, очень хорошо. Номер один.
– Ты уверен?
– Очень, очень хорошо. Я обещаю. Лекарство очень хорошо.
– О'кей. – Чарли облокотился на забор. – Делай что угодно.
Водитель вытащил мобильный телефон и начал трещать по-китайски. Чарли смотрел на свой завод, пятиэтажное здание без окон – тридцать тысяч квадратных футов на каждом этаже – выглядело так же, как несколько недель назад. Груды медных труб и поддоны с кирпичами лежали на прежних местах. Строительных лесов не было. Он заметил уже начавшую ржаветь по краям партию стали. Ветер разносил мусор по строительной площадке. Чарли понимал, что субподрядчики покинули стройку – не было ни электриков, ни специалистов по микроклимату, ни сантехников. Ни о каком прогрессе в строительстве для получения очередного транша и речи не могло быть. Это же ясно как день. Каждый день отсрочки пуска завода означал, что в следующем квартале будущего года он столкнется с чудовищным дефицитом, к тому же упадут доходы от производства комплектующих, которые морально устаревали или рынок их сбыта перехватывался «Манила телеком». Если бы Марвин Нофф знал, до какой степени они отстали от графика, то воткнул бы нож в биржевой пакет «Текнетрикс» – СРОЧНАЯ ПРОДАЖА». Мне конец, подумал Чарли, они меня прикончат.
– Я отвезу тебя хорошее лекарство, – предложил водитель.
Может, и правда, стоит попробовать, подумал Чарли. Нужна хорошая форма. Он махнул рукой.
– Поехали лечить спину!
Через десять минут они въехали в Шанхай. Машина ехала так близко от потоков велосипедистов, что Чарли при желании мог бы без труда дотянуться до звонков на велосипедных рулях. На молодежи была яркая западная одежда, некоторые мужчины колесили в старомодных френчах эпохи Мао, давая этим знать, что не верят в дол-говременность политической и экономической либерализации последнего десятилетия. Водитель подъехал к китайской аптеке, в ее витрине красовался мужской манекен. Его «тело» было расписано иероглифами, особенно тесно кружившими вокруг тактично вылепленных гениталий. Чарли подошел к прилавку, за которым стояла пожилая женщина, что-то размешивающая в ступке пестиком. Водитель обратился к ней.
– Она спрашивает, давно болит твоя спина?
– Уже давно.
Водитель перевел ответ. Потом они начали разговаривать. Водитель кивал.
– Как давно, сколько дней и недель?
– Двадцать семь лет, – сказал Чарли и стал разглядывать помещение аптеки. Несколько китайцев глазели на него, потом стали улыбаться и подошли поближе.
– Напиши число!
Он написал, и бумажка оказалась в узловатых руках женщины. Она опять о чем-то спросила водителя.
– Она спрашивает, ты страдаешь запорами?
– Нет.
– У тебя болит сердце?
– Нет.
– У тебя чистые легкие?
– Да.
– Тебе снятся кошмары?
– Да.
– У тебя болят ноги?
– Да. Из-за ран.
– Ты ешь грибы?
– Нет.
Пожалуй, я обращусь к доктору в отеле, подумал он.
– Ты принимаешь китайские лекарства?
– Нет.
– У тебя много мужской силы?
Чарли скривился.
– Вы имеете в виду – есть ли у меня…
Водитель улыбнулся.
– Да. Сильная или не очень сильная?
– Не сильная, – сказал Чарли. – Слабая.
Ответ был переведен. Зеваки закивали и зашушукались. Женщина не сводила внимательного взгляда с лица Чарли. Она заговорила:
– Твоя спина всегда плачет или иногда ноет?
– Всегда плачет, – ответил Чарли.
– Ей нужно увидеть твои руки.
Женщина взяла руки Чарли, потерла суставы, потянула за пальцы. Глядя ему в глаза, она надавила серым ногтем за ухом, посмотрела язык и надавила на него ложкой. Теперь женщина положила лист бумаги на прилавок и стала рыться в маленьких шкафчиках своей аптеки, выкладывая на бумагу что-то, похожее на кусочки древесной коры и костей (возможно, рогов), травы, высушенные цветы и всякие красные, желтые и коричневые порошки. Несколько раз она меняла свое решение и убирала тот или иной компонент. Потом обратилась к водителю.