Масловского прервала вышедшая из дома Александра Николаевна. Кофейник, две чашки и сахарница — вот всё, что вынесла она на подносе.
— От проспекта Поральто до набережной очень далеко. Женечка, вы же знаете: Николай Николаевич пешком если и дойдёт под горку, то обратно каким образом будет возвращаться? Пользоваться коляской он брезгует, но пешком взбираться в гору…
— Можно вызвать такси, — настаивал Масловский. — Сейчас в таксопарке есть отличные кабриолеты. Доедем с шиком, попьём кофе в какой-нибудь кофейне. Посмотрим на нарядную толпу.
— Звучит заманчиво, — Александра Николаевна улыбалась, расставляя на столе кофейные приборы. — Ни дня без кофе. В кофе вся радость жизни. Что ж, не стану вам мешать.
И она удалилась в дом.
— Ну так как? Я пришлю за вами завтра кабриолет? — настаивал Масловский.
Ему так хотелось видеть своего командира оживлённым, подвижным, решительным, как когда-то. Что, если десятиминутная прогулка в кабриолете совершит чудо, Юденич встряхнётся и…
— Думаю, не стоит откладывать нашу эскападу до полудня, когда становится уже слишком жарко, — раздумчиво проговорил Юденич.
— В девять тридцать?
И Масловский пожал протянутую ему руку.
Кафе на бульваре Круазетт. Мимо неспешно течёт редкая по раннему времени толпа, состоящая из праздной публики, одетой по-утреннему просто. Гуляющих немного. Некоторые из них глазеют по сторонам, присматриваясь к сидящим в кафе. Встречаются и велосипедисты. Масловский с кипой газет устроился напротив Юденича. Официант подал кофе и круассаны. Юденич мельком оглядел сервировку и набычился. Тоска по родине. Мечтая о гречневой каше и ломте ржаного хлеба, Юденич почти не притрагивается к доступной пище.
— А помнишь ли, Женя, как Лебедев ставил нам самовар? Смешной был человек… Его жаль больше иных.
— Верный служака, хоть и не без фанаберий. Глупая смерть в стычке с Булак-Балаховичем.
Зная, что воспоминания о товарищах по Кавказскому и Северо-Западному фронтам обычно оживляют командира, Масловский тем не менее остерёгся развивать опасную тему — слишком много смертей. Глупых, бессмысленных смертей. Между тем от самого Юденича осталась, пожалуй, ровно треть. Осунулся, сгорбился, взгляд то напряжённый, то рассеянный, будто человек "не в своей тарелке". Таков теперь Юденич едва ли не каждый день за редкими исключениями. Вот и этим утром облик Николая Николаевича печально контрастировал с беззаботностью и шиком бульвара Круазетт. Горестно вздохнув, Масловский позволил себе на несколько минут отгородиться от несправедливости мира свежим номером "Le Figaro".
Юденич предоставил ему ровно пять минут одиночества.
— Женя, милый, прошлый раз ты притащил мне книгу. В этот раз взялся за газеты… — тихо проговорил он.
— Они содержат много интересного, — живо отозвался Масловский. — Предлагаю вспомнить наши штабные привычки. Нынче 22 сентября 1933 года. Я готов сделать короткую сводку событий и представить их в виде доклада. Одобряете, Николай Николаевич? Итак… Вот, например: 21 сентября в Лейпциге начался процесс о поджоге Рейхстага. На скамье подсудимых пятеро коммунистов. Далее перечисляют имена. Главарь поджигателей руководитель коминтерновского подполья Георгий Димитров. Сегодня германские власти арестовали корреспондента ТАСС, направлявшегося в зал суда для освещения процесса в советской прессе.
— Коммунистов оправдают, но сама идея себя не оправдывает.
— …Далее… ещё из Германии. Праздник Рош ха-шана отмечался немецкими евреями с "рекордной посещаемостью немецких синагог" вопреки волне антисемитских указов нацистского правительства о начале 5694 года йо еврейскому календарю. А вот ещё: Имперская палата культуры создана в Германии по указанию министра пропаганды Йозефа Геббельса, который занял пост президента Палаты. Указ обязывает всех деятелей культуры зарегистрироваться в качестве членов одного из подразделений организации. Далее перечисляют подразделения: Имперская кинокамера, Имперская театральная палата, литература, музыка, радио, изобразительное искусство и даже пресса. Участие в палате даёт определённые привилегии, пользоваться которыми могут только арийцы. И конечно же, только арийцам предоставляется членство в указанной палате… Теперь несколько слов об Американских Соединённых Штатах.
Юденич затаился, замкнулся, сделался похож на запертый сундук. Утренние прохожие на Круазетт больше не интересуют генерала. Он больше не слышит плеска тихого прибоя. Генерал видит занесённые снегом склоны Девебойну или купола Исаакия, подсвеченные осенним солнцем. Он слышит щелчки ружейных выстрелов или стоны раненых? Кто знает? Чем бы его отвлечь? Рискнуть, заговорив о России? После короткого молчания Масловский решился.