— Я?..
— Да, вы!
— Позвольте мне, дон Паламед… Надеюсь, вы разрешите мне не повторять все остальные ваши имена, не так ли?
— Хорошо! — разрешил тот, — я знаю их наизусть.
— Тем лучше. Итак, позвольте мне заметить вам…
— Я не нуждаюсь в ваших замечаниях.
— Но, сеньор, должны же вы меня выслушать, я до конца выслушал все, что вам было угодно сказать мне!
— Вас это забавляло, а на меня это нагонит тоску.
— Презренный негодяй! — проговорил граф, делавший неимоверные усилия для того, чтобы сохранить хладнокровие.
— Что вы такое говорите?
— Я говорю, что все ваши возражения чрезвычайно глупы.
— Глупы… в обратном смысле?
— Конечно… Знаете, кончим на этом. Я совершенно, впрочем, против моей воли довольно невежливым образом помешал вам заниматься чтением… вы чувствуете себя оскорбленным…
— Неужели вас это удивляет? — спросил высокомерно идальго.
— Отнюдь нет, хотя не забудьте, что я извинился перед вами. Чего же вы еще можете требовать от порядочного человека, каким я считаю себя?
— Клянусь честью, благородный господин, как вы сами величаете себя, — возразил идальго, насмешливо улыбаясь, — я требую, чтобы вы дали мне отчет в ваших словах, в ваших поступках и в ваших жестах.
— Прекрасно, пусть будет по-вашему, только кончим, пожалуйста, все это поскорее!
— Браво! Умные речи приятно и слушать, — ответил идальго, снимая верхнее платье и шляпу и тщательно складывая все это на траве, причем все это он проделал с поразительной быстротой.
— Очень рад! Я хоть на ком-нибудь сорву свою злость, — пробормотал сквозь зубы граф, обнажая шпагу.
Но прежде чем начать поединок, граф рукою потер себе лоб, а затем, ковыряя кончиком шпаги землю, к великому изумлению своего благороднейшего противника, сказал:
— Одно слово, милостивый государь?
— Хорошо! Что вам угодно еще от меня?
— Еще, — это будет не совсем вежливо. Я должен, в свою очередь, сказать вам, что я еще ничего не просил у вас.
— Отлично, говорите! Но только, пожалуйста, поскорей. «Опустошительница» жаждет.
— Что это такое за «опустошительница»?
— Моя шпага. Клинок по прямой линии происходит от Тисона, шпаги Сида.
— Благодарю, у вашей шпаги отличное имя… ну! Да она подождет.
— Только не долго.
— Надеюсь. Послушайте! Неужели вы считаете меня таким дураком, что я могу поверить, будто вы видите себя серьезно оскорбленным мною?
— Нет! — пробурчал идальго.
— Признайтесь лучше, — продолжал граф, презрительно пожимая плечами, — что вы действуете в компании с бандитами, стрелявшими в меня в лесу, и что вы поставлены здесь нарочно затем, чтобы прикончить меня в случае, если они промахнутся.
— Милостивый государь, — возразил идальго, — знайте, что капитан дон Паламед Бернардо де Бивар и Карпио никогда не действует таким образом: он убивает частенько, что правда, но не разбойничает. Вы ошиблись. Придумайте что-нибудь более правдоподобное, милостивый государь.
— По-моему, хуже этого ничего не может быть, — проговорил задумчиво граф. — А теперь, с вашего позволения, я несколько изменю форму моих вопросов.
— Изменяйте, но только пожалуйста, поскорей, мы только попусту теряем драгоценное время.
— Вам заплатили за то, чтобы вы затеяли ссору со мной, не так ли? И, может статься, даже за то, чтобы отправить меня на тот свет?
Зловещий смех сорвался с губ авантюриста.
— На этот раз вы угадали, — сказал он, кланяясь с неподражаемой грацией.
— И, конечно, вам обещали за это кругленькую сумму?
— Милостивый государь, — отвечал идальго с напускной серьезностью, сквозь которую сквозила насмешка, — подобных вопросов не предлагают порядочным людям. Оставим лучше этот вопрос.
— Ваш ответ мне нравится, — сказал, улыбаясь, граф. — А вы не сочтете нескромным мой вопрос, кто именно так интересуется мною и желает переселить меня в мир иной?
Авантюрист улыбнулся и стал покручивать усы.
— Вот что значит, когда вас слишком любят! — пробормотал он.
— Отлично! Я вас понимаю и благодарю. Теперь я знаю все, что мне хотелось знать.
— Может быть, но я ничего не сказал. Не угодно ли вам будет начать?
И дон Паламед стал в позицию в самой элегантной позе.
— Как вам будет угодно. Вы жаждете моей крови, сеньор де Бивар и Карпио, — сказал граф, улыбаясь.
— Я? Меньше всего на свете. Я только спешу поскорей покончить с вами, потому что у меня назначено деловое свидание невдалеке отсюда.
— Гм! А ведь очень возможно, что вы и не явитесь туда, где вас ждут, мой великолепный капитан!
— Довольно! К барьеру! Ни слова больше и держитесь хорошенько. Я фехтую довольно порядочно.
— Я тоже, смею вас уверить.
Граф, не переставая смеяться, скрестил свою шпагу; это приключение вернуло ему всю его прежнюю безумную отвагу и веселость.
Идальго, несмотря на всю свою наглость, сразу увидел, что имеет дело с серьезным противником, и удвоил свою энергию.
Граф замечательно владел шпагой; он, смеясь, отбивал самые неожиданные удары противника, который вдруг сделался серьезным и внимательно следил за каждым движением руки графа.
— Вы что-то смолкли, любезнейший, — сказал граф, отражая удары. — Уж не боитесь ли вы, что вам не удастся попасть на свидание?
— Защищайтесь, гром и молния! — заревел негодяй, нанося отчаянный удар.
— Готово! — отвечал хладнокровно граф — Это старая штука. Вы ошиблись. А теперь держитесь и вы!