— Однако, что?
— Ну, а если это и в самом деле парламентер?
— Не может быть.
— Мне помнится, что я даже кое-что слышал об этом, находясь в плену в форте Дюкэн.
— Ничто не может разубедить меня в этом, что этот офицер не имеет другого поручения, кроме того, о котором он заявляет открыто.
— В таком случае…
— Благоразумие требует, чтобы мы приняли известные предосторожности и не дали захватить себя врасплох.
— О! — проговорил прапорщик, презрительно усмехаясь, — мы в восемь раз сильнее этих бедняг, и я не понимаю, чего нам их бояться.
— Мы можем бояться, что они перебьют у нас несколько человек, а я желаю этого избежать во что бы то ни стало.
— Это довольно трудно.
— Во что бы то ни стало, — повторил Вашингтон, — понимаете вы?
— В таком случае, мы, значит, сами нападем на них?
— Конечно.
— Дело очень серьезное.
— Почему?
— А если мы ошибаемся, майор?
— Я беру на себя ответственность в этом деле, — отвечал сухо молодой офицер.
Прапорщик почтительно поклонился.
— Я ожидаю ваших приказаний, — сказал он затем.
— Вот они: поднять людей в полночь, спуститься в долину, проникнуть в лес тремя колоннами с интервалами в сто пятьдесят шагов и поместить в промежутках индейских стрелков, затем, броситься вперед так, чтобы захватить все находящееся в лесу как огромным неводом.
— Будет исполнено, сэр.
— Отлично. Теперь, дорогой мистер Уард, я постараюсь вздремнуть немного. Вы меня разбудите, когда наступит время выступать. Добрый вечер. Не забудьте, пожалуйста, осмотреть ружья и снаряды.
Вслед за тем молодой офицер завернулся в свой плащ и, прислонившись спиной к ветхой стенке хижины, протянул ноги к огню, закрыл глаза и притворился спящим. Таким образом, он отделался от сомнений и расспросов лейтенанта. Последний, оставшись один, зажег сигару и принялся курить, раздумывая о полученном им приказании.
Прапорщик Уард был из тех людей, которые никогда не знают — довольны они или нет. Ему ничего не хотелось так, как хорошенько отомстить своим ненавистным врагам-французам; но в то же время он отлично понимал, что в предстоящем сражении, как он, так и все люди его отряда покроют себя скорее позором, чем славой. Между двумя затяжками у него, наконец, вырвались следующие слова, выражавшие его мысли:
— Ну, да чего ради стану я ломать себе голову над этим. Пусть будет, что будет: я умываю руки. У меня есть начальник, я исполняю его приказание, вот и все!
Слышал ли майор Вашингтон этот коротенький монолог, или же спал на самом деле? На это трудно было бы ответить утвердительно. Одно мы можем сказать наверное, — он не шевельнулся.
Выкурив сигару, прапорщик Уард, в свою очередь, запахнулся в свой плащ и заснул сном праведника.
Глава III. УБИЙСТВО
Вот при каких условиях приходилось действовать обоим отрядам. С одной стороны, — законность и доверие. С другой, — умышленная хитрость и предательство. Но мы опять-таки повторяем, что в этом нет ничего удивительного. В Америке все время таким образом велась война между французами и англичанами.
Было три часа утра. В лесу послышался крик совы. Небо начало светлеть на востоке. Звезды меркли одна за другой Холодный ветер, проносясь по верхушкам деревьев, раскачивал их с глухим шумом, похожим на стон. Все спало во французском лагере, за исключением часовых, обязанных поддерживать огонь и наблюдать за общей безопасностью.
Граф де Жюмонвиль тоже спал, как и все остальные. Вдруг на его плечо опустилась чья-то рука. Как ни легко было это прикосновение, его было совершенно достаточно, чтобы разбудить начальника французского отряда. Он приподнялся и тревожным взглядом окинул поляну. Все было тихо и спокойно. Перед ним стоял канадский охотник.
— А! Ты уже вернулся, Бержэ? — проговорил он, удерживая зевоту.
— Да, господин граф.
— Что случилось? Или, может быть, пора уже трогаться в путь?
— Теперь, может быть, даже уже и поздно.
— Что? — проговорил капитан, стряхнув с себя сонливость, — что ты хочешь сказать этим? Который час?
— Три часа.
— Есть какие-нибудь новости?
— Да Я сообщу их вам сейчас же после того, как вы отдадите приказание выступать.
— Ты с ума сошел, Бержэ! Клянусь моей душой, ты — сумасшедший!
— Граф, — отвечал лесной бродяга с невыразимым оттенком нежности, — вы должны как можно скорее вернуться назад…
Если вы не желаете сделаться жертвою гнуснейшей засады.
— Что же такое случилось? — вскричал капитан, быстро вскакивая на ноги.
— Выслушайте меня, господин граф.
— Говори.
— Дай Господи, чтобы вы поверили моим словам, иначе вы погибли.
— Ба!
— И мы вместе с вами.
— Это для меня гораздо важнее… Ну, а теперь скажи мне, где ты был?
— Осматривал лес.
— Один?
— Вместе с Тонким Слухом, начальником из племени гуронов, осторожность и проницательность которого вам хорошо известны.
— Ну, так что же?
— Лес полон англичанами,
— Только-то?
— Они приближаются тремя колоннами с целью окружить вас и напасть на ваш отряд.
— Подождем их.
— Если вы сделаете это — мы все погибли!
— Ты ошибаешься, старый дружище, ты ошибаешься, — сказал де Жюмонвиль тоном человека, глубоко убежденного в том, что он говорит.
— Я хотел бы думать так же, как и вы, граф, но к несчастью, все сказанное мною вам — истинная правда. Я вмешался в ряды англичан и шел с ними около получаса. Они не стеснялись со мною, принимая меня за своего союзника.