— Почему я не смогла?
— Потому что ты так и не удосужилась достать стрелу из колчана. Запомните, везде, в любой ситуации мы должны действовать, как… Как кто, Диз?
— Команда?
— Как единый организм. Перестал работать один орган, погибли все остальные. Поэтому… Что, Шурка?
— Надо сражаться.
— Надо чтобы каждый знал своё место и свою задачу. Кстати, те двое на холме по-прежнему следят за нами.
Слева на холме замерли две фигурки. Вряд ли это был кто-то из подёнщиков, так далеко в поля они не забирались, делать им тут нечего. И не клановые точно, эти передвигаются исключительно толпой и с грохотом. Остаются самосады. Издалека они походили на два пенька замаскированные под травяные кочки, но я не сомневался, что это люди.
Вот теперь уже Уголёк не раздумывая вынула стрелу и натянула лук.
— Сможешь положить стрелу между ними?
— Легко.
До холма было метров шестьдесят, Уголёк ещё ни разу не держала лук в руках, и я на её месте не был бы столь уверен. Но она выстрелила почти не целясь, стрела ушла ввысь, и секунду спустя пеньки испуганно шарахнулись в стороны.
— Курт, — окликнул я заику, — предложи этим следопытам присоединиться к нам. И стрелу заодно захвати. Негоже добром разбрасываться.
Курт бегом бросился к холму. Самосады сначала подались назад, но увидев, что агрессии мы не проявляем, остановились и дождались Курта. Что он им говорил и как объяснял, что прилёт стрелы был исключительно дружественным, я не представляю, возможно, жестами, но минут через десять вся троица двинулась к нам.
Вблизи самосады оказались похожими на гномов, ну, может быть, с некоторыми отличиями. Оба ростом метра полтора, крепыши, рыжеволосые и кареглазые. Ни бород, ни усов, только от висков вниз к подбородку тянулись витиеватые татуировки зелёного цвета. Мне показалось, узоры походили на переплетённые между собой колосья пшеницы и овса, впрочем, я плохо разбираюсь в злаках, так что это могли быть рожь и ячмень. В руках самосады держали посохи с круглыми набалдашниками, в которых блестели в солнечных лучах по два камня, изумительно похожих на рубин и изумруд.
Одеты самосады были в холщёвые штаны и рубахи навыпуск, подпоясаны матерчатыми поясками, на ногах кожаные башмаки. Вид, скажем, не самый воинственный. Тем не менее, клановые в разговорах часто жаловались, что в бою самосады очень упорны, и рейды против них не всегда заканчиваются удачно, вернее, часто заканчиваются неудачно. Надо будет присматривать за ними внимательней.
Они тоже присматривались к нам, особенно к Угольку — так и обшаривали её глазами, а когда увидели в её руках лук, то и вовсе защёлкали языками от восхищения. Оба поклонились ей, и мне пришлось кашлянуть, показывая, кто здесь главный.
— Вы не кланы? — осторожно спросил один.
— Мы подёнщики.
Самосады облегчённо выдохнули.
— Что привело вас так близко к нашей деревне?
— Нам нужен Ил Моас.
Коротыши переглянулись и захихикали.
— Я что-то смешное сказал?
— Не Ил, а Илу, — поведал один. — Это название деревни.
— И не Моас, а Моасу, — добавил второй. — Это имя старейшины, и оно не склоняется.
Да мне плевать, кого и как зовут и кто с кем не склоняется. Мне бы передать бочонок пива этому старейшине да назад поспешить. Если сделать это сейчас, то мы успеем вернуться в город ещё засветло.
— Пусть будет Моасу, — согласился я. — Где он?
— В деревне.
— Это понятно, тугодумные вы мои. Где деревня?
— Прямо по дороге.
— Вы издеваетесь?
— Мы лишь отвечаем на ваши вопросы, уважаемый господин.
— Зовите меня Соло.
— Мы лишь отвечаем на ваши вопросы, уважаемый господин Соло.
Ох и словоблуды!
— Вы можете проводить меня к старейшине?
— Можем, — кивнули оба.
Коротыши развернулись спиной к солнцу и потопали по дороге, поднимая пыль своими башмаками.
— Далеко идти?
— Пятьдесят четыре стадии, уважаемый господин Соло.
— А точнее?
— Пятьдесят четыре стадии и ещё ноль пятьдесят четыре ноль пятьдесят четыре одна миллиардных стадии, уважаемый господин Соло.
Я попал в Страну дураков. Не удивительно, что клановые частенько возвращаются с пустыми руками. Когда тебе начинают насиловать мозг миллиардными дробями, он взрывается и отказывается понимать происходящее. Уголек, глядя на меня, улыбалась. Шурка тоже улыбался, и только Дизель сосредоточенно водил глазами по бескрайним просторам полей. Вот с ним я готов идти хоть к самосадам, хоть садомазам, хоть в разведку.