Пиво опротивело. Я встал, подошёл к камину. В топку кто-то заложил дрова — расколотые пополам берёзовые и осиновые плашки. С ними камин смотрелся совсем по-домашнему, как нечто родное и близкое, хотя в памяти не оставалось ни капли воспоминаний о прошлом, о том, откуда я родом и почему знаю, что это именно камин, а не печка. Или почему я знаю, что такое дождь. Как это ни удивительно, но я понимаю природу вещей, которых здесь нет. Например, я никогда не видел море, но знаю, что это такое и как оно выглядит. Я никогда не видел зайца, но готов голову положить за то, что уши у него такие же длинные, как у осла, хотя осла я тоже никогда не видел. Эти знания я могу объяснить лишь одним: в своих прошлых перезагрузках я жил на других локациях, на которых всё это было, и я уверен, что когда-нибудь вернусь туда снова. Вот только почему память оставила меня? И не только меня, но и всех игроков локации.
А мои всё спорили и спорили, что лучше: казнить или помиловать. Шурка однозначно проигрывал, потому что в одиночку против троих выстоять сложно. Но, нужно отдать ему должное, он сопротивлялся отчаянно. Постепенно от тихого дружеского разговора группа перешла на крики и гневные выпады. На нас начали обращать внимание. Сначала за одним столом головы повернулись в нашу сторону, потом за другим, а потом уже половина зала начала оглядываться.
Я вернулся к группе.
— Рты закрыли! Вы совсем охренели, мать вашу? Разорались, как куры в курятнике: расчленить, четвертовать. Вы ещё транспарант над МКАДом повесьте: ищем способ захвата кланхолла червивых, с идеями обращаться в трактир «Рыжей Мадам», стол возле камина. Идиоты!
Мои приуныли. Дизель надул щёки, Уголёк отвела глазки, вот-вот заплачет. Я не повёлся. Пусть из Шурки верёвки вьёт, а меня дешёвым трюком со слезами не обманешь.
— Займитесь праздничным ужином. Все подёнщики должны узнать о нём и проникнуться нашей щедростью. Будем зарабатывать дешёвую популярность.
— А ты куда? — покусывая губки, спросила Уголёк.
— Схожу до Эльзы. Поговорю, может быть удастся узнать что-нибудь о червивых, что-нибудь интересное. Надо искать, делать что-то.
— До Эльзы? — Уголёк сузила глазки и напряглась. — Что может знать глупая персонажка о червивых?
— Поверь мне, кое-что знает.
Курт и Дизель кивнули в унисон, подтверждая мои слова.
Я вышел из трактира и направился в квартал персонажей. Кирасу я положил в мешок. Она не мешала моим движениям, но незачем светить железом, пока необходимости в нём нет.
По сложившейся привычке я поглядывал по сторонам, выискивая среди зелёных и серых курток подёнщиков кожаные безрукавки нубов. Это была необходимая мера предосторожности. Нубы вряд ли искали новых встречь со мной. После возвращения от самосадов у них появились дела куда более неотложные, но если я лопухнусь или утрачу осторожность, они не постесняются всадить мне нож в спину. Барин по-прежнему точил на меня зубы, причём не только молочные, но и коренные, однако тратить силы и время на одного-единственного подёнщика больше не мог. Ну и ладно, я на него не в обиде.
Возле дома Эльзы я остановился и осмотрелся. Не хотелось бы столкнуться с Котом. Мой приход его вряд ли обрадует, помниться, он ещё в катакомбах ревность свою проявлял. Если нарвусь на него — драки не избежать, а мериться с ним силами сейчас в мои планы не входило.
Я прошмыгнул мимо входной двери и, пригибаясь пониже, чтобы меня не заметили из окон, прокрался во двор. Пусто, только возле колодца вылизывала мордочку кошка. Может быть, Эльзы нет дома? Опять умотала с Котом в катакомбы. Зачем я вообще сюда попёрся?
Я действительно не понимал, зачем пошёл сюда. Скользнула думка в голове — и вот вам результат. В советах Эльзы я не нуждался, как и не нуждался в её ласках. Хотя… Воспоминания о встрече с этой бюргершей вызывали в жилах дружный трепет. Даже самая лёгкая мысль о её пухлых местах заставляла сердце напрягаться, и не только сердце. Осторожно, чтобы не скрипнули доски, я поднялся на веранду и приник ухом к замочный скважине.
За дверью слышались шаги, звенела столовая посуда, пахло свининой с овощами. Я потянул дверь на себя, она приоткрылась, и я тенью скользнул в прихожую. Эльза суетилась на кухне и напевала нечто непринуждённо-радостное. В открытом проёме мелькнул край платья, заскворчало мясо на сковороде, и под потолком поплыло новое облако волшебного кухонного аромата. Я принюхался, словно собака, впитывая аромат в себя… И почувствовал железо у горла.
— Не дёргайся, — посоветовал тихий голос за спиной, и уже громче добавил. — Прилетел голубь!