Восьмиглазый. Не доверяет?
Стернборг. Нет. И еще: этот кретин, который изображал духа отца Гамлета, пропустил двадцать лучших строчек в тексте роли. Спроси его почему.
Выходят.
Из-за дерева появляется Первый стражник. Латы и шлем на нем утеплены тряпками. Первый стражник отряхивается от снега, делает несколько телодвижений, чтобы согреться, извлекает из-под тряпок бутылку, бьется над примерзшей крышечкой. Он пробует все известные способы: впивается зубами, бьет ладонью снизу, ударяет о колено, о дерево, топчет ногами. Когда он уже почти отказался от своего намерения, крышечка легко поддалась. Первый стражник подносит бутылку ко рту, но едва он делает первый глоток, раздается ужасающий вой — похоже, от боли. Первый стражник, вздрогнув, закашливается, сплевывает. Входит Второй стражник, несколько постарше.
Первый стражник. Стой, кто идет?
Второй стражник. Ведь я это говорю: «Стой, кто идет?»
Первый стражник. Ты?
Второй стражник. А то кто же.
Снова ужасающий вой.
Первый стражник. Что это?
Второй стражник. Что?
Первый стражник. Ну…
Второй стражник. А, это? Это допрашивают духа отца Гамлета.
Первый стражник. А я уж думал, что-то случилось.
Второй стражник. Однако он крепкий.
Первый стражник. Дух?
Второй стражник. Нет, Восьмиглазый. Бьет его уже четыре часа.
Первый стражник. Почему он не признается?
Второй стражник. Может не в чем.
Первый стражник. Тоже мне фокус — признаться, если есть в чем. Я вот ему не сочувствую только потому, что он не виновен. И вообще, чего он лез в духи? Слишком честолюбивый был. Хотел выдвинуться. Лично я не люблю нахальства.
Второй стражник. По правде говоря, так уж слишком он не лез. Восьмиглазый его назначил. А он даже выкручивался. Говорил, что у него боязнь пространства, что боится работать ночью и что у него нет голоса.
Снова ужасный вой.
Первый стражник. Голос у него хороший.
Второй стражник. Но вроде бы, когда Гамлет его увидел, то чуть не умер со смеху.
Первый стражник. Я слышал, Гамлет его купил… А как здоровье нашего короля?
Второй стражник. Вроде бы он страшно болен… Ты видел его?
Первый стражник. Конечно, сидел себе на троне.
Второй стражник. Шевелился?
Первый стражник. А на кой ему шевелиться? Если б я был королем, тоже бы не шевелился.
Второй стражник. Ты думаешь?
Первый стражник. А то! До этого король два года не шевелился, а потом вдруг задушил посла. Он не шевелится, потому что все в порядке. Будет что не так, тогда зашевелится. (Потягивает из бутылки.)
Второй стражник. Дай потянуть.
Первый стражник (игнорируя просьбу). Как считаешь, мы войдем в Данию?
Второй стражник. А хрен его знает.
Первый стражник. Как считаешь, они будут обороняться?
Второй стражник. А хрен его знает.
Первый стражник. Как считаешь, нас сейчас подслушивают?
Второй стражник. А хрен его знает.
Первый стражник. Это не хорошо. Я не люблю болтать, если меня не подслушивают. Мои мысли от этого путаются.
Второй стражник. Последний раз датчане оборонялись. (Мечтательно.) Эх, вот это были времена! Как подумаю, сколько баб я обрюхатил по их собственной просьбе!
Первый стражник (с большим интересом). Ну, ну!
Второй стражник. Дай потянуть!
Первый стражник (протягивает бутылку, с беспокойством смотрит, как тот пьет; наконец вырывает у него бутылку). Эй, ты что?!
Второй стражник. Одна такая куколка пустилась на хитрость и говорит: «Не советую тебе меня брюхатить, поскольку у меня сифилис». Но я ей на это: «А характер мой знаешь»?
Первый стражник. И что?
Второй стражник. Ну и — трах!
Первый стражник. И был у нее сифилис?
Второй стражник (с гордостью). А как же!
Первый стражник (с завистью). Ну, ты хоть погужевался!
Второй стражник. Потом я был там еще раз. Работал на строительстве Эльсинора. Но это уже не то. И знаешь, что я тебе скажу? Они нас там, в Дании, не любят.
Первый стражник. Не любят?