– Почему князь нас не боится? – удивился Василий.
– Вождь на северной стороне озера, его дальний родственник. Старший кормщик рассказал ему, как мы уладили конфликт при бегстве «рабов». Деньги за провоз до Волги мы уже заплатили. Если мы сейчас поступим с князем не по «правде», они нарушат договор и дальше нас не повезут, – пояснил свое видение ситуации капитан.
– Серебра у нас нет. Двести гривен это, если не ошибаюсь, восемьдесят килограмм. Югин тоже не осилит. Но ссориться я не хочу, что будем делать? – попросил совета Скворцов.
– Почему ты против силового варианта, командир? – удивился Ан.
– Возможно, нам ходить этой дорогой не раз.
– Это тоже не решающий аргумент. Можно на годик, другой захватить и здесь власть.
– Я не хочу лишних жертв. Зови князя, поторгуемся.
* * *Ни лопаты, ни топоры князя не устроили. Чем больше Скворцов его уговаривал, тем наглее князь становился. Бедная одежда, отсутствие украшений, спокойная речь Скворцова, не произвели на князя должного впечатления. Отсутствие оружия, а револьвер таковым не казался, добавили князю высокомерия.
– Выход только один, – посетовал капитану на упрямство князя Василий.
– Пойду, отдам команду. Кормщиков под арест?
– Да.
– Тебе помощь прислать?
– Парочку ребят с веревкой.
Князь понял, о чем идет речь, и бросился на Василия, сразу после ухода капитана. Скворцов выстрелил из револьвера, не давая противнику до конца вынуть меч из ножен. Красивая кольчуга не спасла князя от пули. Дружинников перестреляли издалека, затем повязали кормщиков.
* * *Капитан предложил оставить пару ладей и небольшой, хорошо вооруженный отряд для захвата окрестностей озера. Василий не согласился, две тысячи бандитов в густом лесу, сведут на нет преимущество огнестрельного оружия.
Двенадцатый век. День четырнадцатый.
Два дня пути от озера выдались спокойными, но люди бежали. Обычно группами по сорок-пятьдесят человек. Шансы выжить у беглецов были хорошие. Дружина князя ликвидирована. Сам князь убит. Безвластие. Захватывай поселок, устанавливай свою власть. За два дня ушло около трехсот человек. Югин привез продукты. Новости его не удивили.
– Бегут здесь, это хорошо. Много бегут, еще лучше. Главное винтовок не давай унести. Патронов не выдавай, они не потащат, – посоветовал Югин.
– Уже двадцать штук унесли, хорошее железо дорого стоит, – сообщил Скворцов.
– Как настроения?
– Сбежит еще половина. Может чуть меньше.
– Это хорошо. Сам подумай, они отвлекают от вас охотников. Те, наверняка, идут по вашим следам, а нападений за два дня ни одного.
– Боятся, хотя выстрелить из засады и уйти, безопасно.
Зазвучали винтовочные выстрелы. Началась суматоха. Сколько человек напали на лагерь, было непонятно.
– Ну вот, сглазил, – засмеялся Югин.
Через полчаса все успокоилось. Явился капитан Ан. В нападении участвовало около десяти охотников. Одного удалось убить. Потратили более трехсот патронов. Потери составили более десяти раненых и двое убитых.
– Медикаменты у вас есть. Для командного состава привез еще бронежилеты и каски. Пора оснащаться, – порадовал Югин.
– Мы уже начали, – сказал Василий, и показал княжескую кольчугу.
– Что мы все о делах, да о делах. На той стороне тебя жена с дочкой дожидается. Пойдем, проведаешь Настю, с Шурочкой поболтаешь. Выросла девчонка, не узнаешь.
* * *Всю ночь Скворцов провел в двадцать первом веке. Василий практически не спал, не мог наговориться с любимой Сашенькой. Он уже забыл, когда плакал, но свидание с дочкой оказалось слишком эмоциональным. Шурочка первая разревелась и бросилась отцу на шею.
– Как ты выросла за этот год, совсем взрослая стала!
– Это она за три месяца вытянулась, а до этого болела. Я тебе рассказывала, – поправила его жена.
– Одно дело услышать, другое совсем, своими глазами увидеть.
– Ты не поверишь, за лето на двенадцать сантиметров вымахала, почти меня догнала, – похвасталась Настя.
– Уж больно худая. Голодали? Наши сослуживцы, в газете которые, не помогали совсем? – нахмурился Василий.
– Боялись. Меня с работы не выгнали, уже счастье, – похвалила старых друзей Анастасия.
* * *А с сексом у Скворцова опять не заладилось. Настя была необыкновенно нежная, страстная, угадывала малейшее его желание. Василий чувствовал, ее любовь к себе. И ему было от этого вдвойне больнее.