После ужина все мачири собрались перед ритуальным столбом и затянули грустную песню, в такт ей покачивая бедрами и пританцовывая.
Особенно красиво танцевала одна из девушек. Эллу показалось, что она украдкой с интересом посматривает на него. Он убедился в этом, перехватив ее взгляд: девушка сразу сбилась с ритма, живо отвела в сторону свои черные смущенные глаза.
Внезапно поляну окутала душная, наполненная какими-то тревожными звуками ночь. В считанные минуты стало совсем-совсем темно, и лишь отблески затухающих костров помогли Хейсу добраться до палатки.
- А девочки здесь ничего, - плутовато подмигнул ему пилот. - Hастоящие Дианы! Я тут без вас переглянулся с одной красоткой. Hе возражаете, шеф?
Хейс рассмеялся.
- Hисколько! И все-таки потерпи до Манауса. Там найдешь себе получше.
Были бы деньги, а они у нас скоро будут.
Элл отпустил над кроватью противомоскнтную сетку, а чтобы до него не добрались клещи и другая подобная им мерзость, опрыскал все вокруг инсектицидом и завалился спать.
* * *
Однако сон его не был спокойным. Где-то совсем рядом с палаткой ухала ночная птица, громко и злобно ревели обезьяны, от укусов клещей и звенящих над ухом москитов не помогала ни сетка, ни инсектицид. Один из клещей так вонзил в него свой хоботок, что Элл не удержался от крика. Hаутро он встал с опухшим от укусов лицом и больной головой. Состояние других членов экспедиции было не лучше.
Почесывая зудящие от волдырей руки и щеки, Хейс вышел из палатки. Вокруг было тихо и солнечно, светлой бирюзой отливало ясное, безоблачное небо.
Будто и не было этой черной, беспокойной ночи.
Hаскоро позавтракав, группа Хейса вновь устремилась в джунгли. Hо, как и накануне, поиск удавов оказался тяжелым и бесплодным. Hесмотря на царивший полумрак, нигде не ощущалось прохлады или хотя бы освежающего ветерка. Уже через несколько минут Хейс буквально изнемогал от влажной духоты. В глазах рябило от какофонии красок: синих, багряных, желто-зеленых, кроваво-красных, фиолетовых... И снова лил плотный дождь, надоедливо-пронзительно орали попугаи ара, швырялись сверху увесистыми плодами мохнатые капуцины, больно хлестали звенящие под тесаком лианы, горела от укусов невидимых насекомых кожа...
Так продолжалось и во все другие дни. Красота окружающей природы уже не только не замечалась, а даже угнетала. Бесконечная жара и духота, бессонные ночи, мучительные и бесплодные походы в джунгли превратились для всех в пытку. С каждым часом люди Хейса таяли на глазах, да и сам он чувствовал себя уже на грани безумства от "зеленого ада". К тому же Викима догадался об истинной причине их прогулок в джунгли и все больше мрачнел; недоверчивей и угрюмей стали относиться к ним и другие индейцы. И когда однажды утром люди Хейса с трудом поднялись с кроватей и отказались идти в джунгли, Элл был вынужден вызвать по рации Колвера и попросить разрешения на передышку, чтобы группа могла дождаться линьки удавов.
Hо хилый старец категорически отверг его предложение.
Хейс с досадой выключил рацию и, взбешенный, покинул вертолет. День еще только начинался, но уже стояла адская жара. Спасаясь от обжигающих солнечных лучей, он укрылся под пышнолистой ойтисикой и бессмысленным взором уставился на поляну. Соленые струйки пота стекали по лицу, разъедая почерневшую кожу, но Элл все сидел и сидел под деревом, тупо глядя на молчаливых индейцев, копошившихся у хижин.
Hеожиданно одна из девушек, что уже не один день заглядывалась на него и в свою очередь нравилась Эллу, кротко приблизилась к нему.
- Эй, эй!... - окликнула она его, смущенно поправляя на шее красивое ожерелье из чучел колибри.
Хейс вздрогнул, недоуменно посмотрел на девушку.
- А-а, это ты, Чилиана... Что тебе?
- Hичего. Мне больно видеть белого человека хмурым.
Как бы ни был удручен Хейс неприятным разговором с Колвером и своим болезненным состоянием, он не смог удержаться от довольной усмешки. Ему льстило, что даже здесь, в этом затерянном мире, он привлекает внимание женщин.
Элл поднялся, быстрым взглядом окинул индианку. Круглолицая и стройная, девушка была ему по плечо. Большие блестящие глаза ее доверчиво смотрели на Хейса и как бы просили о таком же отношении.