Дальше же титану, видимо, стало не до веселья — Тессеракт тоже, о наглость, оказался ненастоящим. Осколки синего стекла и общие разрушения наглядно свидетельствовали о неудачной попытке добавить камешек в коллекцию.
Чаша с Вечным пламенем была опрокинута — выпущенное на свободу оно было остановлено… Вечным Холодом, сочившимся из треснувшего Ларца Зим. Пламя и Лёд, Жизнь и Смерть боролись друг с другом, и ни одна из стихий не могла победить. «Идеальный баланс!» — сказал бы Танос, и, Суртур возьми, был бы прав…
Зрелище, открывшееся Локи в Сокровищнице прекрасно олицетворяло ту борьбу, что велась во Вселенной, в Асгарде и в самом боге обмана. Жар, исходящий с одной стороны и холод с другой — обнажили его двойную сущность. Так он и застыл посредине — дитя двух миров, мечущийся из крайности в крайность, будучи не в силах остановить этот бег. Вечно второй принц Асгарда и законный наследник другого, даром ненужного трона…
Рука, что была покрыта йотунской синевой, скорее инстинктивно, чем нарочно простерлась в сторону Ларца; другая потянулась к Чаше, так что привычный, не обжигающий плоть зелёный огонёк сорвался с неё. Вскоре и огонь, и лёд оказались на своих местах, не угрожая больше стереть остатки Асгарда с лица Вселенной.
Только покончив с этим, Локи заметил, как катится по спине пот и дрожат колени… Не сразу, но он сумел взять себя в руки и вернуть привычный облик. И лишь тогда услышал тихое: «Локи», от которого внутри все перевернулось.
Один был здесь всё это время и наблюдал за ним. Несмотря на измученный вид, сейчас он улыбался ему. Видя это, Локи в бессильной злобе сжал кулаки, как наяву он слышал крики Тора, пытаемого Таносом при помощи камня Силы. Неужели, не обнаружив Тессеракт, проклятый титан решил вызнать его местоположение у поверженного Всеотца?
— Мне так жаль… отец, — проговорил Локи, с трудом заставляя себя поднять глаза. В том, что случилось с Одином был тоже отчасти был виновен он. Всеотец умирал, его силы были на исходе — пытки Таноса усугубили и без того печальное после смерти Фригги положение.
— Ты не виноват… Я знал, что этот день придет. Правда, не думал что так скоро. Садись, — кивком указал на место рядом с собой Один.
Этот простой жест на секунду вернул Локи в те времена, когда он только узнал правду, часть правды, о себе, затем напомнил о другом разговоре — уже о камнях, Рагнареке и его предназначении. Именно тогда Один передал ему Тессеракт, если бы только…
— Иначе быть не могло, — словно в ответ на его мысли, заметил Всеотец. — Фригга гордилась бы тобой, как я горжусь сейчас, сын.
— Прошу, не лги хоть сейчас… — отчаянно пытаясь сдержать слёзы, попросил Локи.
— Я говорю правду. Ты сделал всё, что мог, осталось совсем немного…
— Я позволил Таносу найти камень Силы прежде меня, без него он побоялся бы явиться сюда.
— Неизвестно, ведь у него был и камень Души.
— Но как? — новость о том, что титан собрал уже целых два камня, Локи перенёс стоически, хотя и не понимал, как подобное могло произойти… Старейшина говорила, что за обладание этим камнем нужно заплатить душой того, кого любишь.
Неужели этот ублюдок был способен кого-то любить? Перед мысленным взором промелькнула зеленокожая «дочь Таноса», одна из немногих к кому титан был благосклонен… Неужели она? Суртур, следовало подстраховаться и убить девчонку раньше — вряд ли Танос нашел бы кого-то ещё…
— Видимо, его не остановила цена, которую необходимо было уплатить за него, — Один устало прикрыл глаза. — Как меня когда-то.
— Кем ты собирался пожертвовать? — глаза Локи против воли округлились. — Хелой? Зря не решился, стольких проблем можно было бы избежать.
— Нет, Локи… — печально улыбнулся Всеотец. — Когда я случайно обнаружил камень, Хела томилась в заточении уже несколько веков. Да и вряд ли Камень бы принял ту жертву… Я любил свою дочь, но не то чудовище, в которое она превратилась.
— Тогда кого? — нехорошее предчувствие тисками впилось в его сознание, бог обмана почти кричал, надеясь, что Один сейчас развеет возникшие у него ужасное подозрение, однако тот этого не сделал.
— Прости, Локи… — видно было, что эти слова даются ему нелегко. — Ты должен был помнить Вормир…
— Нет! Нет-нет-нет, не может быть… Ты… ты лжешь… — он в ужасе попятился от Одина.
— Локи, я не сделал этого! — в отчаянии попытался дозваться до него Всеотец. — Я не смог! И не жалею об этом, хотя Камень не только бы сделал Асгард куда более Великим, но и мог помочь очень и очень многим.
— Ты поэтому не оставил умирать меня в Йотунхейме? Потому что родного сына тебе было бы жаль, а вот нежеланного внука не особо? — голос Локи сочился ядом, только он примирился с тем, что Один — его настоящий отец, и плевать, что по крови это Лафей, как вдруг всплывает такая правда. А он уж было решил, что его нельзя ничем удивить… Наивный…
— Так ты знаешь… — горестно вздохнул Всеотец. — Нет, Локи, я забрал тебя без всяких задних мыслей, просто потому что ты мой внук и я не мог оставить тебя умирать. Лафей был моим врагом, а Хела дочерью, пусть и чудовищной, но ты не был виновен в их грехах.
— Кажется, из нас двоих — ты больший бог обмана, чем я, Один!
— Локи, пойми, я не лгу! Я нашел камень многим позже!
— Но ты знал о нём, и оттого всё рассчитал! Браво, Всеотец, теперь я понимаю, почему Хела говорила о нашей схожести! Суртур возьми, а я думал, что во всем виноваты мои дурные йотунские гены! — Локи не выдержал и рассмеялся прямо в лицо становящемуся всё более бледному Одину.
— Я не прочил бы тебя в жертву, не люби я тебя!
— О, может, поэтому я до сих пор жив? Что ты никогда не любил меня, и потому оказался бесполезен для твоих планов?
— Ты должен вспомнить Вормир, — держась за сердце, проговорил Один. — Я снимаю с тебя заклинание…
— Ты… — Локи пораженно замер, прокручивая в памяти потерянное воспоминание.
Мрачная, утопающая в вязком тумане планета. Жуткое, начисто лишенное кожи лицо Хранителя… Отстраненные слова: «Да, эта жертва вполне подходит.» Затем гора, обрыв с неё, к которому зачем-то подвёл его отец. У Локи кружится голова, когда он смотрит вниз — там едва виднеются острые скалы… Стыд и боль в глазах Одина, которые маленький Локи не мог истолковать… А после короткое «Прости» и резкий толчок, из-за которого вышибло воздух из легких… Страх сковал его маленькое тельце, сердце совершило бешеный кувырок, когда тот, кому доверял едва ли не больше всего, столкнул его в пропасть. Упасть в тот день Локи было не суждено, хотя теперь он знал, как именно начался его полет в бездну… Один, передумав, в последний момент успел ухватить его за краешек плаща. После он запомнил лишь то, как дрожал, вцепившись мертвой хваткой в отца. По суровому лицу Одина стекали слёзы, он просил прощения в то время, как исчезал, истончаясь, жуткий силуэт Хранителя…
— Напрасно ты одумался, — наконец совладав с обуревающими его эмоциями, произнес он.
— Локи, мне так жаль… Ты не заслуживал всего этого. Но я просто не мог относиться к тебе также, как к Тору… Для этого ты был слишком похож на Хелу — живое напоминание моего самого большого провала.
— И твоей слабости! — зло ощетинился бог обмана. — Хорошо, я ещё могу понять, почему ты не сумел пожертвовать мной! Но почему ты заточил, а не убил её, когда была такая возможность?
— Локи…
— Нет, из-за твоей слабости она мучила меня во снах все шесть лет! Из-за тебя Хела вот-вот вырвется на свободу, чтобы закончить начатое Таносом! Ты этого хотел?
— Прости меня… — на Одина было жалко смотреть, за пару минут он словно постарел на тысячу лет…
— Ты слишком много извиняешься, будто этим хоть что-то можно исправить!
— Нет, но мне и правда жаль, что так получилось. И хотя ты мне вряд ли поверишь, но, Локи, я любил тебя не меньше, чем Тора!
— Прекрати…
— Перед лицом смерти не лгут, Локи…
— Я бы лгал, будь у моей смерти лицо Хелы!
— Послушай, можешь мне не верить, но моё время уже на исходе… — по лицу Одина прошла тень. — Поэтому прими это от меня.
— Ты отдаешь его мне? Не Тору? — бог обмана неверящим взглядом посмотрел на протянутое копье, а затем на Одина, ища подвох.