Однако он пока не заявлял об этом открыто. Он был слишком честный коммерсант, для того чтобы подрывать кредит какого-либо предприятия; тем более что сам он имел акции «Фортуны». Но он так ловко бросал намеки и, казалось, безобидные предложения, что остальные члены правления постепенно меняли свою точку зрения, и собрание закончилось, как обычно, без всяких споров и обсуждений тем, что все предоставили директору делать так, как он считает нужным.
Крупным коммерсантам всегда тесно в рамках небольшого предприятия, и они ненавидят друг друга, потому что при каждом движении мешают друг другу; но Кристенсен относился к профессору Карстену Левдалу с особой ненавистью не только потому, что Левдал на голову перерос его, но Кристенсен, который со школьной скамьи учился коммерции, который сам пробился в люди, — разбогател он только после женитьбы, — Кристенсен не мог перенести того, что этот заносчивый ученый пролез в мир коммерсантов, да еще хочет играть в нем роль хозяина.
Пользуясь своим влиянием и применяя всяческие интриги, он добился отстранения профессора от дел правления банка, в капиталах которого Левдал имел свою долю; и теперь, когда Кристенсен уже почти получил согласие остальных членов правления на то, чтобы избавиться от векселей «Фортуны», он обратился прямо к управляющему, который был послушен ему как пес, и сделал необходимые распоряжения.
Однажды Маркуссен, полусмущенный, полуулыбающийся, явился к профессору с несколькими векселями в руках.
— Сейчас вы, господин профессор, услышите веселые новости! Расмус явился из банка Кристенсена и сообщил, что банк желает, чтобы имеющиеся у них векселя «Фортуны» были выкуплены за наличный расчет.
— Ну что же, Маркуссен, выкупим их; Кристенсен действительно смешон со своими опасениями!
— Простите, господин профессор, но, пожалуй, не может быть и речи о том, чтобы выкупить все векселя…
— А он просит выкупить их все?
— Да… Расмус полагает, что в ближайшее время это должно быть сделано…
— Сколько за нами числится в банке Кристенсена?
— Не знаю точно; приблизительно между ста пятьюдесятью и двумястами тысячами крон.
— Ах, господи, Маркуссен! И все эти векселя надо выкупить за наличные немедленно, в ближайшие дни?!
Кровь бросилась профессору в голову. Он за последнее время уже настолько отвык от подобных потрясений, что несколько мгновений чувствовал себя совершенно беспомощным. Недобрые предчувствия, уже однажды по вине Кристенсена взволновавшие его, овладели им снова. Неужели этот человек хочет погубить его? Возможно ли вообще, чтобы кто бы то ни было сумел погубить его, Карстена Левдала! Неслыханно! Совершенно неслыханно! Отрицать ценность бумаг, на которых стоит его подпись! И страх вызвал бурю гневных слов против директора банка.
Маркуссен с удивлением выслушивал эту тираду; но он был вполне согласен с профессором; судьбы и дела предприятия были ему близки, и когда профессор умолк, Маркуссен хладнокровно предложил отослать Расмуса в банк с ответом, что в настоящий момент выкуп векселей не вполне устраивает правление фабрики. Вот тогда-то профессор мог бы прощупать Кристенсена при ближайшей встрече.
Но на это никак не мог согласиться профессор; когда гнев прошел, его снова охватил страх, и он стал тревожно расспрашивать Маркуссена, не имеет ли «Фортуна» кредита или наличных капиталов еще где-нибудь.
Маркуссен поглаживал свои красивые усы и кривил рот кислой улыбкой, совершенно так же, как он поступал, когда девушки просили у него денег.
— Уж если вы, господин профессор, действительно пожелаете потрафить бесстыдству этого Кристенсена, так я скажу вам, что ничего не помешает нам оплатить эти векселя…
— Как? Так у вас все же есть деньги?
— Денег в кассе у нас в настоящий момент нет. Но можно использовать кредит…
— Какой там кредит, Маркуссен! Если уж банк старается сбыть векселя предприятия, так, значит, с кредитом плохо.
— Простите, господин профессор! Но в делах предприятия мы почти вовсе не прибегали к кредиту.
— Потому что мы — солидное предприятие, Маркуссен…
— Совершенно солидное… Во всяком случае в наших условиях. Имея подпись «Карстен Левдал», я вам за неделю наберу миллион!
Профессор откинулся на спинку кресла; он знал, что это правда. Имя его пользовалось доброй славой; пожалуй, из-за этого и предприятие имело репутацию одного из наиболее солидных и кредитоспособных на всем побережье; и Левдал с удовольствием сознавал это.