Гудовичев сокрушенно покачал головой, продолжая втирать мазь, и после секундной паузы задумчиво произнес:
— Тем более надо нам заехать к ним. Может, удастся наставить парня на путь истинный.
— Боюсь, не получится, док.
— Что не получится? — переспросил Гудовичев.
— Заехать... Сами прикиньте: игра кончится в десять. В отель попадем не раньше одиннадцати. Куда же тут?
Гудовичев опять помолчал.
— Ладно, — согласился он, — посмотрим, какое настроение будет. Если неплохо сыграете, можно и на ночь закатиться. Никто слова не скажет...
К ним подошли Земцов и Назмутдинов. Гудовичев хлопнул Лобова по спине.
Ну, все, форвард. Ты готов. Освобождай место для следующего. Лобов встал со скамьи, Рашид лег на нее. Земцов, прежде чем приступить к работе с ним, с улыбкой спросил у Лобова:
— Кто лучше массирует? Я или ваш Гудок?
Лобов выразительно посмотрел на массажиста, ничего не ответил, взял мяч и начал им жонглировать.
Матч начался яростными атаками «Реала». Сдерживая натиск, футболисты «Полета» оборонялись всей командой. Мяч не покидал половины поля гостей.
Трибуны ждали гола. Вымпелы, флаги, лозунги, шары, ленты метались над трибунами. Глаза слепило от красок. И неумолчно гремели барабаны.
Наконец неизбежное случилось. Мяч влетел в ворота «Полета». Восторженным ревом встретили трибуны удачу своих.
Веселов, Барсуков, Лопарев понуро сидели на скамье запасных. Гудовичев с досадой махнул рукой. И только Земцов с нескрываемым интересом смотрел по сторонам.
— Во дают! — неожиданно сказал он.
— Заткнись ты, — оборвал его доктор.
Начиная с центра поля, Лобов приказал Назмутдинову и Знобишину:
— Хватит жаться к штрафной! Я больше не оттягиваюсь. Рашид, иди на свое место. А ты, Олег, мяч не мни. Подлиннее вперед. Ищи меня или Рашида. Поняли?!
На удивление легко им удалось забить ответный гол. Испанцы, стремясь развить успех, снова ринулись вперед всей командой. Но когда наши защитники отбились у линии своей штрафной площадки и мяч попал к Знобишину, тот сделал длинную передачу на правый фланг. Там Назмутдинов обыграл защитника и, дойдя до угла штрафной площадки «Реала», низом послал мяч налево. С места левого инсайда Лобов без задержки нанес сильный удар с ходу: мяч влетел в верхний угол ворот хозяев поля.
— Ура! — завопил Веселов, вскочив со скамейки.
— Во дает?! — удивленно сказал Земцов.
Барсуков крепко обнял Лопарева и пожал руку Гудовичеву. От счастья сияли лица запасных «Полета».
А стадион мгновенно затих. И вдруг где-то вверху, над скамейкой запасных гостей, раздался звонкий голос трубы. Все обернулись, но снизу ничего не было видно.
Лобов, уже стоя в центральном круге, тоже среагировал на звук трубы. Он увидел Марию, мать Кармен, которая отчаянно дула в трубу. А рядом размахивала красным флагом Кармен!
— Мы же говорили им — действуйте на контратаках! — не мог успокоиться Веселов.
Но разделить с ним радость уже было некому. Барсуков и Лопарев хмуро смотрели на поле: игра возобновилась.
— Что за люди?! — буркнул Веселов, усаживаясь на свое место. — Даже радоваться не умеют...
На перерыв команды уходили при счете 1:1.
Лобов вошел в раздевалку хромая, устало опустился в кресло. И тут же к нему подлетел Земцов. Не говоря ни слова, стянул бутсу с правой ноги, закатал гетру, вытащил щиток и обнаружил большую гематому на ноге. К ним сразу подошли Барсуков и Гудовичев.
— Можешь играть? — спросил Барсуков.
Лобов пожал плечами.
— Сможет, сможет, — не поднимая головы, ответил Земцов. Он уже достал из своего ящичка заморозку, а доктор протянул ему какую-то белую мазь.
— Что это? — спросил Земцов.
— А тебе какое дело? — неожиданно резко вмешался Лобов. — Док знает, что надо.
Земцов удивленно посмотрел на Лобова снизу вверх.
— Бери, бери, — примирительно сказал массажисту Гудовичев. — Поработаешь с мое, сам будешь держать в кармане для таких случаев.
— По-моему, заморозки бы хватило, — недовольно проворчал Земцов, но мазь все-таки взял.
— Леша, терпи, сколько сможешь, — попросил Барсуков. — В случае чего — дай знак. Заменим.
— Ни в коем случае! — вмешался Веселов. — На него смотрит вся Россия!
— Скажите лучше — Барселона, — опять резко сказал Лобов.
— Не мешайте мне работать! — не поднимая головы, довольно-таки грубо произнес Земцов.
— А ты тут... — вскипел было Веселов, но Барсуков взял его под руку и увел в сторону.
— Надо подбодрить ребят, — шепнул ему тренер.
— Ребята! — с места в карьер начал Веселов. — Необходимо поднажать! Мы можем их обыграть!
— Пообещайте что-нибудь, — снова шепнул ему Барсуков.
— А как же?! — воодушевился Веселов. — Нам разрешили, если выиграете, заплатить вдвойне!
— А если не проиграем? — спросил Знобишин.
— Тогда... тогда... — смутился Веселов.
— Тогда, — вмешался Барсуков, — заплатим столько же, сколько при победе. Все ясно?!
Веселов потянул его за рукав, но Барсуков выдернул руку.
— Мяч не передерживать, — продолжил он. — План не меняем, все как договаривались. Одна контратака удалась, почему бы еще такую же не устроить?..
Невообразимый шум стоял на трибунах. На протяжении всего второго тайма испанцы яростно атаковали. Один за другим следовали удары по воротам, но хозяевам поля отчаянно не везло: промахивались из выгоднейших положений форварды, «мертвые» мячи доставал вратарь москвичей, мяч попадал в штанги, в перекладину и упорно не шел в ворота.
Единственная острая контратака удалась гостям минут за двадцать до конца встречи. Лобов получил мяч в центральном круге, сыграл в «стенку» со Знобишиным и на скорости прорвался по центру. У линии штрафной площадки испанцев он обыграл защитника, вошел в штрафную, но тот догнал его и сбил с ног. Пенальти! Судья-англичанин назначил его, не задумываясь.
Лобов катался по земле, корчась от боли. К нему бежали со своими чемоданчиками Гудовичев и Земцов...
В Москве, сидя у телевизора, ревела Маша.
— Папа, папочка! Вставай...
— Перестань, — нахмурившись, сказал Юра. — Бабуля, уведи ее отсюда.
— Машенька, пойдем, пойдем, милая...
— Ну-ка, что тут у тебя?! — Доктор присел перед Лобовым. — Помогите мне, — обратился он к Земцову и двум игрокам «Полета».
Они подняли Лобова и вынесли за линию ворот.
Мяч на одиннадцатиметровой отметке установил Знобишин.
Гудовичев и Земцов колдовали над ногой Лобова, а тот — с гримасой боли на лице — не сводил глаз с разбегавшегося Знобишина. Он пробил сильно — мяч попал в перекладину и по дуге улетел за ворота.
Стадион радостно взревел.
Лобов закрыл глаза. Все поплыло перед ним. Искаженные лица Барсукова и Лопарева. Оба что-то кричат, но ничего не слышно. Будинский сует Барсукову зеленый полиэтиленовый пакет, тот рвет его на части и бросает в лицо Лопареву. Обрывки пакета падают на траву. Земцов бросается подбирать их. Он ползает по траве, собирает обрывки пакета и пытается сложить их в одно целое.
Лобов открывает глаза. И видит, как Земцов возится с его ногой, а Гудовичев держит у его лица ватку, пропитанную нашатырным спиртом.
Появились носилки. Лобова укладывают на них и несут вдоль трибуны, мимо скамейки запасных «Полета». Сверху, на трибуне, он замечает испуганные, тревожные лица Кармен и ее матери.
И снова закрывает глаза...
Теперь он лежит на массажной скамье. В раздевалке непривычно тихо.
— Я же говорил, не надо было эту мазь накладывать, — слышит Лобов голос Земцова.
— При чем тут мазь?! — обрывает массажиста Гудовичев.
— Надо сделать блокаду, — говорит Земцов.
— Не надо никаких уколов, — пытается крикнуть Лобов, но голос не слушается его, получается негромко.
— Не волнуйся, Леша, — спокойно возражает Гудовичев. — Тут он прав.
— Док, как сыграли? — тихо спрашивает Лобов.