— А чего мне бояться?.. — пожал плечами Лобов. — Меня пожурят, сделают внушение...
— А он ведь не испугался, хоть и такой запуганный, достать деньги и покупок сделать долларов на семьсот. Вы не подумали о том, где достал их Назмутдинов? Пятьсот долларов на дороге не валяются.
— Не знаю, Семен Петрович. А вы у него-то спрашивали?
Рашид Назмутдинов лишь с нынешнего сезона начал играть в «Полете», и поэтому собственной квартиры у него еще не было. Занимал он меньшую комнату в двухкомнатной квартире, которая называлась общежитием: в большей комнате жили два хоккеиста, не отличавшиеся, к слову, примерным поведением, отношения с ними у Рашида не складывались, и он был доволен, что футбольный и хоккейный календари не совпадали и что с соседями приходится встречаться крайне редко.
Вот и сегодня Рашид в одиночестве коротал время, осваивая новый «Панасоник». Когда раздался звонок в дверь, на телеэкране снова сражались «Эйндховен» и «Реал». Рашид открыл дверь: на пороге стоял Вершинин. Из прихожей следователь увидел, как мяч влетает в ворота голландцев.
— Потрясающе! — Вершинин, не дожидаясь приглашения, вошел в комнату, подвинул стул поближе к телевизору, поставил рядом портфель и уткнулся в экран.
Рашид недоуменно смотрел на гостя.
— Извините, вы к кому?
— Ах, я же вам не представился, — приподнимаясь, расплылся в улыбке Вершинин. — Семен Петрович Вершинин, так меня зовут. Следователь. Пятьсот с хвостиком? — Он кивнул на «Панасоник».
— Примерно, — озабоченно, без всякого удовольствия ответил Рашид.
— А давали всем по двести! — все с той же широкой улыбкой заметил Вершинин. — У кого попросили остальные денежки? Сознавайтесь, сознавайтесь, в ваших же интересах!..
— А в чем, собственно, дело?! — не понял Рашид.
— Да вот эти фальшивые купюры не дают нам покоя, уважаемый Рашид Исмаилович! Н-да-с!..
— Так ведь Лобов сознался, это его были, я-то тут при чем?!
— Сознался?!- повторил Вершинин уже без улыбки. — Это, увы, не аргумент! Итак, где и у кого вы заняли пятьсот долларов?
Рашид растерянно смотрел на Вершинина.
— Ну что? Будем молчать или... сознаваться? — Вершинин снова улыбнулся.
— Это мое дело! — отрезал Рашид.
Вершинин с сомнением покачал головой. На экране возникла острая ситуация, и он вновь прильнул к телевизору.
— Ладно, не хотите здесь отвечать, — вздохнул Вершинин, не отрываясь от экрана, — я вам выпишу повестку, завтра придете ко мне на службу, там и поговорим.
Все еще не отрываясь от экрана, он протянул руку к портфелю.
— Зачем же? Не надо. Давайте здесь, — испугался Рашид.
— Но вы же не хотите говорить?! — усмехнулся Вершинин, косясь на экран.
— Потому что не понимаю, при чем здесь я! — побледнев, заговорил Рашид. — У Лобова эти фальшивки оказались! У Лобова! А я ведь ни при чем! — выкрикнул он.
Теперь Вершинин жестко, внимательно посмотрел ему в лицо.
— Вы подумайте хорошенько обо всем, а завтра придете ко мне, — Вершинин снова протянул руку к портфелю.
— Нет, не надо, — оборвал его Рашид. — Деньги я занял у Бондаренко! Сначала мне пообещал Знобишин достать, а потом подошел Бондаренко и спросил: на хрена тебе надо и сколько? Я говорю: хочу видик купить, а сколько можно? Он говорит: сколько угодно, но условие такое — один к пяти. Я сперва не хотел брать, дорого вроде, а потом подумал, на видике неплохо получается, он ведь у нас с телевизором и за восемь уйти может, вот и согласился...
— Значит, вы должны Бондаренко две с половиной тысячи?
— Да... — кивнул Рашид. — Он уже подходил, спрашивал, когда отдам.
— В тех долларах были купюры по двадцать? — спросил Вершинин.
— Не помню... Да, были... Кажется, были... Я пересчитал, было ровно пятьсот, а купюры разные... Не помню...
— Ладно, до свидания. Если понадобитесь, вызовем, — сурово сказал Вершинин. — О нашем разговоре — никому! Поняли?!
— Да, — прошептал Рашид.
Проводив Вершинина, он уселся в кресло перед телевизором. «Эйн- дховен» наступал, но каждая контратака «Реала» таила в себе угрозу. Испанцы забили третий гол, Рашид не реагировал, он тупо смотрел на экран, уставившись в одну точку.
Снова раздался звонок в дверь. Рашид вздрогнул, пошел открывать.
На пороге стояли два крепких плечистых парня. Высокого звали Актер, крепыша — Бегунок.
— Привет, Рашид, мы от Барсукова! Давай зайдем! — скривив губы в усмешке, проговорил один из них.
Рашид, помедлив, пропустил их в комнату. Они вошли. Бегунок встал у двери.
— Что, раскололся, падла? — процедил Актер. Скуластое лицо, нос перебит, с горбинкой, глаза холодные, злые, руки в перчатках с шипами. Рашид перевел взгляд на крепыша, руки у того в таких же перчатках.
— Не понимаю... — пробормотал Рашид.
Актер приставил к горлу Рашида нож.
— Ты сказал ему, кто тебе дал деньги? Двинешься — прошью! — предупредил он. — Отвечай: да или нет? Ну?! Ну?! — Актер надавил ножом, и струйка крови поползла к шее.
— Да... — прохрипел Рашид.
Бандит убрал нож. С презрением посмотрел на Рашида.
— Тебя же предупреждали, скотина! — прошипел Бегунок.
— Нет, — крикнул Рашид, — не предупреждали, ничего не говорили, сказали только — что один к пяти.
— Хватит скулить, — оборвал Актер, пряча нож. — Запомни, если этот мент узнает, что мы приходили, я тебя собственными руками разрежу на кусочки и собакам скормлю! Схватил?!
— Да! — вытирая кровь, с готовностью согласился Рашид.
— Хорошенько зацементируй! — прошипел Бегунок.
Они ушли. Сбегая по лестнице, Актер спросил не без довольства:
— Ну как исполнено?
— Видишь ли, Актер, — ответил, снимая перчатки, Бегунок, — побольше достоинства и строгости, жесты должны быть скупее, особенно когда достаешь и прячешь нож. Этот, конечно, не просек, но все равно надо тоньше, понимаешь, мой милый?!
Тренировка подходила к концу, но все же еще не окончилась, когда Лобов, резко повернувшись, направился в раздевалку. — В чем дело, Лобов? — крикнул Барсуков.
— Устал! — не оглядываясь, бросил Лобов.
— Я приказываю тебе вернуться! — У Барсукова от гнева исказилось лицо. — Немедленно вернись! Лобов!
Лобов даже не оглянулся, уходя с поля.
У ворот стадиона Лобов столкнулся с Вершининым.
— А я вас поджидаю, Алексей Иваныч! — радостно улыбался Вершинин. — Хотите, подвезу?! — Он кивнул на стоящие неподалеку «Жигули». — А где ваша «четверка»?
Лобов удивленно посмотрел на Вершинина.
— Откуда знаю?- сиял Вершинин. — О своих кумирах болельщики знают все! — садясь в машину, уже без умолку говорил он. — А вы — мой кумир! — Когда Лобов, забросив адидасовскую сумку на заднее сиденье, сел рядом, Вершинин безо всякого перехода сказал: — А деньги Назмутдинову дал Бондаренко!..
— Вот как?! - удивился Лобов. — Когда я попросил, он отказал...
— Вы что, тоже просили у него? — трогая машину с места, спросил Вершинин.
— Да, для Рашида...
— Откуда же у Бондаренко столько валюты? Сам купил долларов на семьсот барахла, Рашиду пятьсот отвалил... Уже тысяча набирается... — вздохнул Вершинин. — Откуда?!
— Это вообще больной вопрос, Семен Петрович, — махнул рукой Лобов. — Иностранцам за победу над нами всегда заплатят в несколько раз больше, чем нам, — даже если наши рубли пересчитывать по курсу. На коммерческих турнирах вообще чуть ли не все деньги отбирают. После чемпионата Европы в ФРГ наши ребята получили, правда, приличные деньги—впервые в жизни, кстати. Я уже лет десять участвую в международных матчах, а в сборную как раз и не попал, чтоб заработать напоследок. Но не во мне дело, конечно. Я-то не жалуюсь, тем более — в «Барселону» вроде отпускают. Но раньше вообще смех: получали гроши — если там кормят, значит, называлось — на тридцать процентов едем, на кока-колу едва хватало. Хоть, как турист, консервы с собой бери, но на консервах многого не наиграешь. А то еще витаминами так называемыми пичкали. Допингами. Победа любой ценой! Сейчас как будто запретили, но втихаря продолжается, — Лобов несколько секунд помолчал. — Впервые я с Барсуковым повздорил, когда отказался эти витамины потреблять. Посмотрел, как у нашего знаменитого гребца ребенок ненормальный родился, а у штангиста одного вообще трагедия с этим делом... Словом, отказался. Он стерпел. А если б выгнал меня?! С нуля жизнь начинать?! Поэтому ребята и фарцуют, и химичат, и доллары достают! Не их надо ловить, а всю нашу систему спортивную менять! Си-сте-му! И платить сколько зарабатываем!