— Осторожно, он боксёр, — прошелестел сзади тот же заботливый шёпот, что и перед одиннадцатиметровым.
— Сними очки, боксёр, — так ответил Юра на эту заботу.
Богданов, улыбаясь, снял очки. Глаза его под очками оказались усталые, не страшные, даже, пожалуй, беззащитные.
«Эх, была не была», — подумал Юра и вдарил.
Попал он, однако, в воздух, потому что Богданов, профессионально отреагировав, успел отклониться. И тут же последовал страшный, ослепительный удар в глаз. Юра бы упал, но его поддержали. Глаз моментально заплыл. Юра нашёл в себе силы криво усмехнуться:
— Прощаю тебе по твоей младости. Хотел я, было, остаться, а теперь, как видишь, я не в форме. Будь здоров. Уходя, он слышал неодобрительный гул в адрес Богданова. Но ему на всё это было уже решительно наплевать.
И вот он снова у знакомой дачи.
Юра Голованов свистнул, и Юра Икс вышел.
— Заработал фингал? — отметил он.
— А! — отмахнулся Юра. — Дурак, что пошёл с ними.
Дурак-дурак, а закрепил за собой репутацию местного жителя.
— Юра! — послышался женский голос. — Иди чай пить и зови своего товарища.
Юра Голованов медлил. Во-первых, фингал, а во-вторых… «Вот она, предательница, — думал он. — Костя страдает, а ей хоть бы что».
Юры Иксова мать сошла с террасы и приблизилась к ребятам…
— Меня зовут Ольга Николаевна, — сказала она, видимо, представляясь гостю.
Но гость промолчал. Прикрывая рукой фингал, он мрачно рассматривал красивую женщину, уже знакомую ему по фотографиям.
— Я не хочу есть, — сказал он наконец. — Я у себя на даче ел эти, пироги с сыром.
— С сыром? — удивлённо переспросила Ольга Николаевна.
— С сыром, — мрачно повторил Юра. — Ну с творогом, значит.
— Интересно ты сказал, — заметила хозяйка дачи. — Здесь так не говорят. А что у тебя с глазом? Только не ври, что на дерево налетел!
— А я не люблю врать, — враждебно сказал Юра. — Заработал, значит, за дело.
— За правду пострадал? — всё так же насмешливо выспрашивала она.
— Вы меня не пытайте, — сказал Юра. — Я и надерзить могу. За правду…
— Привет! — послышался сзади полувопросительный, смешливый девчоночий голос.
Юра повернулся и увидел младшую сестру хозяйки дома — он сразу это понял. Взрослая, высокая, а как девочка: то ли потому, что с чёлкой, то ли потому, что рыжая и в веснушках. Очень похожа на Юры Иксова мать, когда та была помоложе — на фотографиях у дяди Кости. Только рыжая и в очках. Она разглядывала Юру.
— А ты дерзкий, да? — спросила вдруг она удивлённым и наивным голоском. — Ты и мне надерзить можешь?
«Одного поля ягода», — подумал Юра, не зная, что ответить.
А рыжая уже шутила тоном ворчливой пенсионерки:
— Хорошая смена растёт, ничего не скажешь.
— А я к вам в сменщики не набиваюсь! — брякнул Юра, да ещё вдруг добавил: — На фига мне такая сменщица.
— Ой, верно! — восхитилась рыжая. — Дерзить ты умеешь. — И без всякого перехода произнесла теперь уже почтительно-опасливым тоном: — Будем знакомы. Меня зовут Капитолина Николаевна. А тебя?
— Тоже мне Николаевна! — еле слышно, смущённо проворчал Юра (нет, не располагала почему-то эта особа к имени и отчеству), но на вопрос ответил: — Юрий. Тёзка вашего племянника.
— Так ты наш родственник! — непритворно обрадовалась рыжая. — Слышишь, Юра? — обратилась она к племяннику. — У тебя ещё одна тётка объявилась. Или я ослышалась? — лукаво добавила она.
— Да ну вас, — смущённо отмахнулся Юра Голованов.
А рыжая Капитолина вдруг, как ни в чём не бывало:
— Ну, а чего вы не играете?
— У тебя есть какая-нибудь игра? — спросил Юра тёзку. — Штанга или шахматы?
— Нет, — ответил Юра Икс.
— У нас есть настольный теннис, — сообщила Ольга Николаевна.
— Стола нет, — уныло возразил ей сын.
— Стол есть, — заявила вдруг Капитолина. — Тот самый, рококо. С моей виллы.
— Капа! — урезонивающе сказала старшая сестра.
— Я что-то не пойму, — сердито ответствовала младшая, — ты мне его подарила или как?
— Дурочка! Он же неподъёмный.
Капитолина в ответ на это надула щёки и резко дунула, отчего густая, но лёгкая чёлка её колыхнулась и снова легла на место. Проделав это, Капитолина чуть ошарашенно улыбнулась, словно очнулась от не очень серьёзного потрясения.
Всем стало весело.
— Идём! — скомандовала Капа.
Все двинулись в глубь участка. За основным домом оказалась «вилла» — небольшой домик-времянка. А в нём искомый стол: старинный, массивный, из целикового орехового дерева.