— Сплав Вуда. Плавится при температуре горячего чая… — она вылила чай в полоскательницу, взяла другую ложку и, наклонив чашку, выкатила из неё большую металлическую каплю, похожую на ртуть. — Вот он уже и застыл. — Перевернула ложку, и из неё вывалился небольшой, похожий на блесну слиточек. Он твёрдо стукнулся о скатерть.
Юра Икс, взяв его, переводил глаза с матери на гостя, с гостя на мать. Он ничего не понимал.
Но хозяйка и Юра Голованов, похоже было, поняли друг друга. Хорошо это было или плохо, Юра ещё не знал. Ясно было одно: сейчас нужно исчезнуть. Что-то пробормотав, он подхватил портфель и быстро сбежал с террасы при общем молчании.
НЕВИДИМЫЙ МЯЧ МЧАЛСЯ ПО ТЁМНОЙ ОПУШКЕ ПРИСТАНЦИОННОГО ЛЕСА, А ПОТОМ ЗАКАТИЛСЯ В СТОГ СЕНА.
Здесь, в стогу, Юра и решил заночевать. Но не спалось: мысли мешали. Но иногда он дремал и даже видел сны.
Снова пинг-понг. Он подал — р-раз! А шарик — хляск и развалился. Поползли прямо на шикарный ореховый стол желток и белок. Все кругом захохотали: подшутили они над ним — подсунули яйцо вместо шарика. Это за ложку. За то, что душу отвёл. Никому не понятную и никому не нужную здесь душу. Вот и показал всем, откуда он и зачем. Ох, как плохо вышло с ложкой! А всего хуже — с тёзкой: так и не поговорил, пришлось уматывать.
А имело ли смысл вообще говорить?
Перед Юриными глазами стали один за одним загораться снимки, виденные на капитанской даче. Там и сын, там и жена. Всё чётко, всё в цвете, в надлежащем ракурсе. По-морскому, по-военному… Вспомнились совсем другие фотографии — смазанные, нечёткие, жалкие.
Нет, обойдёмся без жалости.
Вот что: как бы там ни было, а Юрку Икса он свезёт к родному отцу — пусть хоть познакомятся. Поворочался, поворочался Юра, да и вылез из стога. Встряхнулся — и бежать. Быстрее, быстрее — нельзя терять ни минуты. Светила луна, освещала тропинку. Бежал Юра по светлому пути. Вилась тропинка, впереди терялась. Терялась, терялась и вдруг вывела Юру на просторную лужайку. Будто лунный пруд перед ним открылся. А на том берегу — знакомая дача. Только ночью она совсем незнакомая. И лишь надпись всё та же: «Лесная, 25».
Подбежал Юра к забору. Сейчас перемахнёт — и… Нет, надо сначала всё обдумать.
Бросился Юра обратно. А тропинка теперь не светлая, а, наоборот, тёмная. Луну как-то быстро закрыло. Не успел до стога добежать — дождь пошёл. Побежал Юра к станции. Там и заночевал.
Утром заспанный Юра старательно считал мелочь. Негусто. И вдруг прямо над ухом:
— А ну-ка стой! Ты зачем здесь фигурироваешь?
Строгий голос. Оглянулся Юра — из газетного киоска высунулось смеющееся, подмигивающее лицо. Ну и ну. Отлегло.
— Здоров был, дядь Вась.
— Ну что, нашёл Юрку?
— Ищу, дядя Вась, ищу.
— В соломе?
— Чего в соломе?
— Ищешь, говорю, в соломе?
— Почему это?
— А вот смотри, — сказал дядя Вася и вытащил из Юриных волос соломинку. Потом другую.
— А это… — начал было Юра.
— Ну, чего это?
— Как чего? Бабке помогал крышу чинить.
— Какую ж такую допотопную крышу? — изумился дядя Вася.
А тут ещё Юра сестёр увидел. Ольга Николаевна с сумкой и бидоном — значит, за продуктами, а Капа просто так. Увидели Юру — и к нему. Такие большие, а Юра почему-то их очень интересует. С одного бока киоск с дядей Васей, с другого сёстры приближаются. Сейчас все втроём допрашивать начнут.
Подошли.
Капа как бы в задумчивости достала у Юры из-под воротника ещё одну соломинку. А Ольга Николаевна сказала:
— Ты мне не поможешь? Я зайду в магазин, а ты постой за молоком.
Вскоре она вернулась, они взяли молоко и молча пошли в сторону дачи.
— Откуда ты дядю Васю знаешь? — начала она свой допрос.
— А по рыбному делу, — равнодушно соврал Юра сквозь зубы.
Юры Иксова мать замолчала. И вдруг:
— Я, кажется, знаю, зачем ты приехал.
Это не вопрос. Это просто фраза. На неё можно и промолчать. Нет, не умела эта женщина допрашивать — наверно, сама волновалась.
— Ты когда уезжаешь?
Всего-то!..
— Сегодня вечером, — ответил Юра раздражённо, досадуя на робость Ольги Николаевны: наделала делов, а теперь и не знает, что сказать.
— Сегодня вечером, — повторил он ожесточённо, помедлил и вдарил: — И уеду не один. — Остановился и с вызовом посмотрел на неё.
— С тёзкой? — только и сказала она.
— Ну, — твёрдо ответил Юра.
Ольга Николаевна во все глаза смотрела на него.