Так же как и негры, лица иностранного происхождения были, с одной стороны, лишены элементарных жизненных удобств, а с другой — их же презирали за то, что они этих удобств не имеют. В их жилищах не было водопровода, а их упрекали в том, что они не хотят купаться. Они были вынуждены жить в мрачных и полуразрушенных домах, а их обвиняли в беспомощности и неопрятности. Их лишали права голоса, а обвиняли в отсутствии интереса к общественным делам. Их заставляли жить в гетто, а в то же время упрекали в обособленности и сознательном антиамериканизме.
Поскольку большинство из них было простыми рабочими, утверждали, что у них отсутствуют умственные способности.
В течение многих лет канава считалась самым подходящим местом пребывания для ирландцев. Их не представляли иначе как за работой с лопатой в руках. Так же стали относиться впоследствии и к итальянцам.
А как обстояло дело с затуханием классовой борьбы в годы «просперити»? Капиталисты продолжали выжимать из своих рабочих семь потов, стремясь при этом снизить зарплату, лишить тех немногих прав, которые уже удалось отвоевать. Естественно, рабочие сопротивлялись.
В этой борьбе видное место занимала Лига профсоюзной пропаганды, руководимая Фостером.
На автомобильных заводах, железнодорожном транспорте, в торговом флоте, резиновой, сталелитейной, угольной, мясоконсервной, текстильной промышленности, среди механиков, печатников, швейников велась пропаганда за производственные профсоюзы, против расовой дискриминации. Члены лиги требовали ликвидации соперничающих между собой мелких цеховых организаций, разоблачали предателей интересов рабочих, гангстеризм и бюрократизм руководителей АФТ.
Лига, в рядах которой плодотворно сотрудничали коммунисты и синдикалисты, осуждавшие продажную политику руководства АФТ, в 20-х годах руководила многими крупными забастовками. Лига была в то время оплотом боевых профсоюзных активистов. Десятки тысяч рабочих сплачивались вокруг нее, считая, что только лига может обеспечить им крайне необходимое повышение заработной платы, помочь в борьбе не только против предпринимателей, но и против гангстеров, наемников, полиции, которые пытались сорвать их борьбу за улучшение условий труда, поднимая хорошо известный крик: «Красные!»
В январе 1926 года в Пассейке (штат Нью-Джерси) объявили забастовку свыше 5 тысяч текстильщиков. Забастовка продолжалась 13 месяцев при активном участии лиги. Предприниматели потерпели поражение. Они вынуждены были отказаться от снижения заработной платы и признать право рабочих на профсоюзную деятельность.
По-боевому проходила и забастовка 10 тысяч меховщиков и швейников в Нью-Йорке в 1926 году. В первый же день, рассказывает американский историк Филип Фонер, на стачечников, организовавших демонстрацию, обрушилась полиция. Она избивала участников шествия — мужчин и женщин. Рабочие как могли оказывали сопротивление. Поскольку ряды бастующих продолжали двигаться вперед, полиция на автомашинах на головокружительной скорости врезалась в толпу. Однако стачечники не попятились назад. Прибывали все новые группы бастующих. Перед лицом этой непоколебимой силы полиция оказалась беспомощной. Наконец демонстранты прорвались вперед и победоносно двинулись к помещению забастовочного комитета. Во время этой демонстрации были избиты сотни бастующих, 100 мужчин и 25 женщин были арестованы.
17 недель длилась забастовка меховщиков и швейников. Она закончилась победой рабочих, вынудивших предпринимателей согласиться на сорокачасовую пятидневную рабочую неделю.
Продажная печать окрестила участников этих забастовок «агентами Москвы», обвинила их в подготовке заговора. Против бастующих были брошены отряды национальной гвардии, полиция, помощники шерифа, «вижилянты» из «Американского легиона». Они нападали на стачечников, избивали их, несколько раз пытались разгромить помещение профсоюза. Полицейские убили Эллу Мэй-Уиггин, многодетную мать, входившую в стачечный комитет. Семеро других руководителей забастовки были преданы суду и осуждены на длительные сроки тюремного заключения, некоторые на 20 лет.
Фостеру, руководителю и участнику стачечных боев, была органически чужда теория правых о затухании классовой борьбы. Он полностью разделял точку зрения Коминтерна, характеризовавшего промышленный и торговый бум, достигший своего апогея в США в середине 20-х годов, как всего лишь временную, частичную, гнилую стабилизацию капиталистической системы. Но в Американской компартии имелось правое течение, утверждавшее, что капитализм в США носит исключительный, особенный характер, что общие закономерности, свойственные капитализму в целом, к нему не относятся.
После смерти Рутенберга в 1927 году на посту исполнительного секретаря компартии оказался лидер правых Ловстон. В течение двух лет он фактически возглавлял партию, проводя ликвидаторскую политику. Фостер, поддерживаемый многими активистами, вел решительную борьбу против линии Ловстона. В партии образовались, по существу, две враждующие фракции — Ловстона и Фостера. В спор вмешался Коминтерн. Ошибки правых были осуждены VI конгрессом Коминтерна в 1928 году. Однако Ловстон продолжал вести фракционную борьбу. На VI съезде Компартии США в начале 1929 года он и его сторонники вновь получили большинство при избрании в руководящие партийные органы. Только после письма Исполкома Коминтерна, обращенного к членам КП США, в котором вновь разъяснялись ошибки правых и заключался призыв покончить с фракционностью, развернуть самокритику, усилить массовую работу и т. д., Национальный комитет исключил Ловстона и его сторонников из партии. В результате этих изменений Фостер был избран членом секретариата Центрального исполнительного комитета компартии.
Насколько оправданно было решение об исключении Ловстона и его сторонников, показала их последующая деятельность. Они превратились в злейших врагов коммунизма, в злостных антисоветчиков: сотрудничали с полицейскими службами, выступали в качестве свидетелей обвинения, а точнее — провокаторов и осведомителей на антикоммунистических процессах. Подобную же эволюцию проделали и троцкисты, тоже претендовавшие на контроль партии и тоже исключенные из нее.
Хотя в 20-е годы фракционная борьба отнимала много сил и энергии у американских коммунистов и в целом их влияние было ограниченным, именно они возглавляли борьбу прогрессивных сил Соединенных Штатов не только за права рабочих, женщин, молодого поколения, но и за права угнетенного негритянского населения, решительно осуждая любой вид расовой дискриминации.
Коммунисты возглавляли борьбу за демократические свободы, за освобождение узников капитала, они боролись за жизнь рабочих Сакко и Ванцетти, осужденных на казнь за преступление, которого не совершили, коммунисты выступали против дискриминации иммигрантов, отстаивали интересы сельскохозяйственных рабочих, мелких и средних фермеров.
Члены компартии и их сторонники последовательно разоблачали империалистическую внешнюю политику правящих кругов США. Они осуждали вмешательство янки в дела Мексики, оккупацию американскими войсками Кубы, Никарагуа, Гаити, Доминиканской Республики. Они неуклонно боролись за признание Советского Союза, разоблачая политику окружения СССР, осуществлявшуюся западными капиталистическими державами при поддержке Соединенных Штатов, боролись с колониализмом, солидаризируясь с освободительной борьбой китайского, индийского, ирландского и других народов, порабощенных империалистическими державами.
В своих выступлениях во время избирательной кампании 1928 года Фостер, выступая как кандидат в президенты от компартии, разоблачал не только жадность капиталистов, но и их близорукость, непонимание всей призрачности благополучия, основанного на сверхутонченной эксплуатации трудящихся. Он предупреждал, что «просперити» не вечно, что оно закончится экономическим кризисом. Фостер агитировал трудящихся за единство в борьбе за свои права. Он рассказывал американскому народу правду о Советском Союзе, призывал к установлению с ним дипломатических и экономических отношений.