Я с трудом поднимаю тяжелые веки, чтобы взглянуть на него. Паша молчит. Он не собирается говорить что-либо. Но по его взгляду я вижу – он понял всё правильно. Он знает, что я хотела услышать, но произнес другое. И я боюсь предположить, почему. Однако, вопреки своему желанию разреветься, я вновь задаю вопрос, надеясь на чудо, и собственный голос кажется мне чужим и далеким:
- А что же будет дальше?
Он смотрит на меня с изумлением. Вот так, в одну секунду сжигают мосты, и два человека вмиг становятся абсолютно недосягаемы друг для друга.
- Мы не можем ничего обещать друг другу. Это нечестно.
Нечестно… А мучать меня так, как он это делает, честно? Сердце глухо стучит, ком всё сильнее сжимает горло, а я не могу понять своих мыслей: соглашаюсь я с ним или нет.
- Значит, ты не уверен в своих чувствах? Для тебя это ничего не значило, и ты готов всё забыть, как только я уеду? – силы наконец возвращаются ко мне, и голос звучит уже не так бесцветно и нерешительно.
- Это не так! – горячо возражает Паша, и в его глазах загорается огонь.
Но я была ослеплена открывшейся мне истиной, такой очевидной – как белый день. Я уже не слушала его. Вскочила с качелей и прокричала:
- Не надо провожать. Спасибо за чудесно проведенное время! Надеюсь, ты тоже не скучал.
- Ася! Стой! – крикнул он, но я неслась к санаторию, подгоняемая обидой и злостью.
Как он мог? Я ведь поверила! Поверила в это чувство, в нашу любовь. Я столько ночей подряд представляла себе наше будущее, наше прощание и долгожданную встречу. И если он сейчас остановит меня, я не заплачу, хотя слезы уже наготове. Но, может быть, дам ему объясниться. Пусть скажет, что хотел, в своё оправдание. Пусть попытается объяснить то, что я для себя давным-давно обозначила высокопарным словом «любовь» так, как он это чувствует. Видимо, слишком высокопарным для нас с ним.
Я уже почти пересекла как всегда густо населенный пляж, но меня никто не останавливал. Странно чувство пронзило вдруг от мысли, что он и не собирался этого делать. Не собирался бежать за мной, останавливать, просить прощения и объясняться в любви. Всё это оказалось лишь глупой мечтой, пустой фантазией, которую я придумала для собственного успокоения.
Санаторий встретил меня привычным уютом и безграничным спокойствием. И это было полной противоположностью тому, что творилось сейчас в моей душе.
В комнате, к счастью, оказалась одна Даша. Не замечая моего состояния, она вдохновенно принялась делиться новостями: молоденькая соседка по комнате уехала и теперь мы совсем одни, звонила моя мама и интересовалась, куда я запропала и всё ли в порядке, сама же Даша видела на пляже Вадика.
- С девушкой, между прочим, - добавила она, указывая голосом на значительность этого события.
- Рада за него, - равнодушно бросила я, падая на кровать.
С непроницаемым лицом я схватила с тумбочки заброшенную книгу и попыталась сосредоточиться на чтении. Не получается. Потому что мысли в голове путаются и разбегаются в неизвестном направлении. А ещё потому, что кто-то рядом со мной усиленно допытывается, что случилось.
Я подняла глаза и произнесла всё тем же ледяным тоном:
- Всё в порядке. Просто в очередной раз убедилась в том, что принцы давно вымерли. Остались одни лягушки.
- Ты с Пашей поругалась? - догадалась подруга.
- Нет. Мы просто больше никогда не увидимся.
- Ась, а в чем дело? Может, всё-таки объяснишь, а то я не пойму. Уходила счастливая, а вернулась сама не своя.
Я почувствовала вновь подступающий к горлу ком и поняла, что не смогу уже сдержать рвущихся на волю рыданий.
Перемешивая в одно слезы и слова, я кое-как объяснила ситуацию. Дашка молча слушала, а потом выдала:
- Я знаю, что ты хочешь: чтобы я утешила тебя и сказала, какой ужасный гад этот Паша, и что тебе нужно срочно забыть о нем, потому что таких козлов свет ещё не видывал. Но, знаешь, по-моему, ты неправа.
Я даже плакать перестала. Возмущенно посмотрела на подругу и набрала в грудь побольше воздуха, чтобы объясниться, но Дашка опередила:
- Постой! Ты и мне сейчас не дашь договорить. Твоя беда в том, что ты вспыльчивая – не хочешь никого слушать. Но прежде чем принимать решение, нужно дать человеку высказаться. А ты сбежала. Что, разве не так?
Я уже не спешила с ответом, так как где-то внутри себя осознавала всю правоту Дашиных слов.