За все время обеда мы больше не проронили ни слова. Никакого приятного аппетита и спасибо. Он заказал себе чашку черного кофе, я цедила свой чай с жасмином после баранины. Когда я сделала последний глоток и отодвинула чашку, он просто молча кивнул и в счет, что уже принесли, вложил одну единственную купюру, а потом даже не глядя на меня вышел, прихватив свой пиджак.
На самом деле возле входа в ресторан он меня ждал, опять же не глядя, а потом, когда убедился, что хвостик в виде меня все еще идет за ним, быстро двинулся к своей машине. На лице написано, что раздражение никуда не ушло, однако он открыл мне дверь, усадил в машину, разве что не пристегнул, и аккуратно закрыл дверь.
Я смотрела на него, не скрывая своего интереса, практически полностью повернувшись к нему корпусом. Он лишь пару раз скосил на меня взгляд, не заводя авто.
- Дыру просверлишь, - я лишь мотаю головой. – Не испытывай мое терпение!
Он рычит мне в ухо, прижимая меня к спинке сидения. Как он так быстро оказался рядом со мной? Я не уловила этот момент, только успев ахнуть в удивлении, как он впился в мои губы глубоким, жестким и требовательным поцелуем. Он сминал все мои жалкие попытки сопротивления властной рукой, что сжимала мое плечо, покусывал нижнюю губу и игрался с ней, оттягивая. Игрался жестоко, не давай ни одной поблажки, ни одного шанса самостоятельно отстраниться или прервать этот грубый акт его странной привязанности. Позволю себе такую дерзость, назвать то, что он так и не смог облачить в слова.
Когда он отстранился от меня, я глубоко вдохнула воздух, но мне его было мало. В голове гудело а рот был истерзан, губа болела. Поняла, что он её прокусил лишь тогда, когда на языке почувствовала солоноватый привкус с нотками железа. Он смотрел на неё, на свою метку, а после широко мазнул языком по ней, просто причмокивая после.
- Ты свободна. Довезу тебя до машины, потом езжай домой.
- А работа?
Но он ничего не ответил. Лишь когда мы приехали на рабочую парковку, он удосужился на меня посмотреть.
- Завтра не опаздывай, Евгения Викторовна.
Глава шестая
Дома все так же было пусто, но на улице вечерело, а в комнатах не настолько яркий свет, чтобы рассмотреть все до мелочей. И это хорошо. Я успокоилась, когда зрение обманывало меня, давая лишь то, чем я хотела заменить настоящую картинку. Никаких следов от папиных вещей, от воспоминаний о той счастливой жизни, где нас было четверо.
Мама никак не нарадуется моему пятничному приезду, хлопочет на кухне, вытаскивая рыбный пирог. Ленка лысая как голь разливает чай. У нее чуть подрагивают руки, а под глазами залегли синяки.
- Ты как? – спрашиваю я её тихо, когда она подсаживается ко мне на просторной полупустой кухне. Она пытается улыбнуться, но её улыбка слишком вымученная. Я щупаю её, проверяя температуру, узлы на шее – но ничего. Она только отстраняется.
- Да нормально всё.
Конечно. Какое там нормально. Миллер сегодня отпустил меня раньше, взяв обещание заехать за мной в девять вечера. Больше о том, что нас связывает помимо работы, я не спрашивала. Он ответов все равно не даст, а очередной его псих мне не нужен. Вчерашнего хватило, когда он к стенке за шею прижал и так сдавил, что мне казалось – реально убьет. Правда держал так всего пару секунд, а после отпустил. И если бы вел себя тише воды ниже травы – то ладно. А то принеси-подай, кофе не такой, перепечатай все папки, сбегай к главбуху и тэ дэ. Как с цепи сорвался.
Ленка устало трет глаза.
- Ты хоть спишь? – кивает, присасывается к своему чаю. Эта тень, что сидела рядом со мной, совсем не напоминала мою сестру. И дело не в лысой голове, на которую она натягивает платок каждый раз, когда к ней приходят друзья. И не в синяках под глазами. Она вся сама – высохшая, вымученная, с годовалой усталостью в глазах.
Мама присоединяется к нам быстро, раскладывая горячий пирог по тарелкам. Её монолог идет отличным фоном нашей глазастой перепалке с сестрой, хотя это и перепалкой назвать трудно. Я её сверлю взглядом, она смотрит и улыбается, мол, все проходит и это пройдет.
- Чего ты на нее так смотришь, Жень? – спрашивает мама и отхлебывает чай. Она была такой же уставшей и измученной, только вот волосы на голове имелись, хоть и короткие, да синяки не так смотрелись на смугловатой коже. – Давно ты к нам не заезжала. А как же работа?
- Меня раньше отпустили.
Я управилась с пирогом достаточно быстро - в три укуса съела и глазом не моргнула. Мама предлагает еще, но я лишь отмахиваюсь. Не, мне хватит.