- Просто подумай.
- Мам…
- Я просто не хочу, чтобы ты закончила, как я.
Я замолкаю и сглатываю. Точно. Это её основной аргумент. Она не хочет, чтобы я в возрасте осталась одна с двумя детьми, у одной из которых – болячка, вытягивающая шестизначные суммы из бюджета.
- Это не повод бросаться замуж за каждого козла, мам.
Оставшееся время я ждала их в коридоре. Маме не понадобилось много времени на свои сборы – большую часть времени она завязывала Ленке платок на голове, потакая всем ее капризам. Не там узел, не такой большой, похож на хиджаб. В итоге только к семи вечера мы смогли доехать до ближайшего ТЦ, чтобы просто пройтись мимо магазинов, купить сестре яблоко в карамели, и выбрать маме новые зимние сапоги. Та отказывалась и отнекивалась, но я ее заставила. Обувь никогда не бывает лишней, скоро зима, к тому же, мало ли сколько придется с Ленкой бегать. Лучше бы вообще не бегать, но никто не застрахован.
- Мам, с последнего лечения же год прошел, - тихо тяну я, идя с мамой под руку. Ленка убежала куда-то вперед, обсасывая деревянную палочку на остатки карамели. – Почему она лысая еще ходит? У нее же уже хоть ежик должен быть на голове.
- Сама стрижется. Машинка от отца осталась же.
- Зачем?
- Говорит, что не хочет давать себе надежду лишний раз.
Замечательно. Ленка крайне оптимистична в прогнозах. Не сдерживаю сдавленный хрип, что рвется из горла. Эта аура безнадежности, что витала в воздухе, каждый раз угнетала меня, будто мне проблем мало.
- Я переоформила договор. ДМС. На один курс должно хватить.
Мама молчала, только сильнее стискивала мой локоть, оглаживая пальцами в перчатках. Холодная осень вступила в свои права резко и внезапно, еще в начале недели я ходила в тонком плаще, а теперь куталась в пальто и шарф.
Мы вышли к лестницам и эскалаторам на второй этаж, возле которых стоял большой фонтан и фонари в виде китайских шаров с бабочками. Они начали гореть розовым и голубым, а бабочки на лесках закрутились, пуская возле себя светящиеся маленькие точки, будто и правда летели и кружили. Ленка застыла возле них, смотря на все это действо глазами десятилетки.
- Её надо почаще пускать куда-нибудь, - невзначай замечаю я.
- Надо.
- Давай я буду её брать. На машине все равно, если что-то случится – смогу быстро привезти хоть куда.
- Мы сами как-нибудь, - ага, конечно, знаю я ваше «как-нибудь».
- Ты ее никуда не выпустишь, мам, - усмехаюсь я и скашиваю на неё взгляд.
- Нам врач прописал режим.
- Ну не тоталитарный ведь, - теперь уже и она усмехается, пока мы неспешно подходили к Ленке. - Загадала желание? – прикрикиваю я, чтобы та услышала сквозь шум разговоров и звуковой рекламы. Та на меня поворачивается, улыбка до ушей, а после часто кивает своей головой на тонкой шее. Того и глядишь – голова отвалится. Я кладу ладонь поверх маминой руки и сжимаю её.
По пути все же зашли в гипермаркет, и оттуда я вышла, груженая тремя пакетами со всякой мелочью, бытовухой и продуктами. Сгрузив все в багажник машины, я рассадила маму с сестрой по местам, а сама села за руль и рванула по темным улицам к ним домой. Уже было восемь на часах, а значит Миллер приедет через час, а мне хотя бы душ после всего этого надо принять.
Долго задерживаться не стала, и расцеловав на прощание семью я умчалась домой на всех парах. По времени мне действительно хватило принять душ, и переодеться в брючный костюм. С прической мудрить ничего не стала и просто расчесала волосы, а после начала наносить макияж. Трель звонка заставила меня цокнуть. Опять не успела? Миллер точно будет опять причитать.
- Я уже выхожу.
- Все отменяется, Котова. Позже наберу.
А я так и застыла перед зеркалом и тушью в одной руке. Телефон прижимался к уху плечом и холодил тонким краем кожу, и я даже дыхание задержала, чтобы переварить все сказанное. Ответа он от меня не дождался и сразу сбросил звонок, оставляя меня в звенящей тишине своей квартиры.
Я могла бы разозлиться, раскидать свою косметику по тумбе и даже швырнуть телефон в зеркало. Могла бы если бы злилась. Но я не чувствовала ни-че-го. Совсем. Разве что недоумение. К самой себе.
Смысл мне был на него злиться? Я сама мчалась домой, сама быстро сполоснулась под душем и сама же накручивала на щетку ресницы, прокрашивая тушью. Сама. Просто потому что он так сказал. Потому что Миллер – асоциальный козел, голос которого заставляет меня сжимать бедра, а прикосновения и поцелуи – искать трусы на замену.