— Папа, папа, — грозно цедит отец, и наконец, делает шаг в комнату.
Мужчина, державший меня в капкане своих рук, отмирает и отходит от меня, продолжая неверящим взглядом стрелять то в меня, то в моего родителя. Папа, почему-то одет в гражданское — брюки и дублёнка, — хотя он последние годы почти всюду ходит в подряснике. Однако, даже «мирской» вид не заглушает в нём священнослужителя — его голос звучит громогласно, слова выговаривает чётко, — словом, как на службе он произносит возгласы (*слова священника, за которыми следует пение хора), так и в жизни говорит практически тем же тоном.
— З-здравствуйте, — отчего-то вдруг запнувшись, произнёс доселе весьма уверенный в себе «бомж». — Дмитрий, — он подошёл к отцу и подал ему руку.
Ну всё. Это фиаско, братан. Мой папа такой наглости тебе не простит. Не припомню ни одного случая, когда бы он пожимал кому-то руку…
— Добрый вечер, — грозно отвечает отец, руки, естественно, не подаёт, но смотрит на незнакомца в упор, будучи почти на голову выше него. — Могу я узнать, что здесь произошло?
— Я бы тоже хотел это знать, — уже не так уверенно отзывается Дмитрий. — Может, ваша дочь вам всё расскажет?
Я вижу, как глаза отца метают молнии в мою сторону. Мне хочется провалиться сквозь землю, лишь бы не видеть этого бесконечного разочарования и усталости в его взгляде.
— Надежда, выйди, — вдруг говорит отец, садясь на диван. У него больные ноги, и он при любом удобном случае старается присесть.
— Папа, могу я вам объяснить…
— Выйди, я сказал.
Перечить после этих слов — закапывать себя еще больше, поэтому я покорно выхожу, но дверь закрываю нарочно неплотно. Притаившись перед малюсенькой щёлочкой, я вся превращаюсь в слух.
— Как давно вы знаете мою дочь? — задаёт вопрос отец.
— Примерно около часа, — Дмитрий говорит уверенно, голос не дрожит. Это меня даже удивляет — перед моим отцом тушевались и не такие бойкие.
— Кто вы, Дмитрий?
— Я человек, которого кто-то хотел крупно подставить, — как ни странно, он говорит прямо, вовсе не так, как говорил со мной всего несколько минут назад. Очевидно, он не собирается играть со своим собеседником. — На меня вчера напали неизвестные. Очнулся я в каком-то то ли подвале, то ли сарае. Толком рассмотреть ничего не успел — едва поднялся на ноги, как меня снова вырубили, и тогда я уже открыл глаза в этой комнате. На моём лбу оказалась огромная шишка, а надо мной… — он запнулся, и я зажмурилась от того, что он скажет, в каком виде увидел меня впервые, — рядом стояла ваша дочь.
Я выдохнула, когда услышала, что он не рассказал подробностей нашего знакомства. Но, видимо, сделала это слишком громко. В подсобке воцарилась тишина, а спустя пару секунд, дверь распахнулась и я, не успев отпрянуть от двери, вместе с ней ввалилась в комнату.
— Бииир! — тут же окрикнул Дмитрий своего начальника охраны, который, словно Сивка-Бурка, явился в ту же секунду из-за угла. — Забери её в зал и накорми. Пока я не выйду, глаз с неё не спускай, но без необходимости даже не прикасаться! Понял?
— Да, Саныч, всё сделаем, — этот недалёкий тут же схватил меня за руку, и собирался утащить, но баритон его прервал.
— Я сказал: не трогать её!!! — прозвучало как-то даже через чур агрессивно, но подействовало. Интересно, Дмитрия самого не напрягает, что нужно дважды повторять этому бестолковому свои приказы?
В зале посетители уже не обращали на меня такое пристальное внимание — скорее всего те, кто был здесь ранее и видел наше с Милкой шоу, уже покинули кафе и на их место пришли другие.
Если бы не вся эта ситуация, я бы с удовольствием заказала пиццу и колу. Но, принимая во внимание присутствие тут моего отца и те обстоятельства, которые вынудили его приехать, я беру картошку фри, овощной салат и зелёный чай. Сейчас же пост идёт Рождественский, и, чтобы хоть тут задобрить родителя, я покажу, что не нарушаю его хотя бы в еде.
Есть «под присмотром» не очень комфортно, поэтому я развернулась так, чтобы мне не было видно Бира, который, похоже, считал каждое движение моих челюстей.
Ела я неспеша. Спустя минут десять, ждала, что меня вот-вот позовут обратно в подсобку. Но время шло, а никто за мной не приходил. Посуда на моём столе опустела, а я от нервного напряжения перетирала в прах уже третью салфетку, когда из-за угла появился сначала мой отец, следом за которым шёл Дмитрий. Уже обутый, кстати, — где только успел раздобыть ботинки?
— С Новым годом, доченька, — сказал отец, словно между прочим и продолжил идти к выходу.
— Папа, куда вы? — я вскочила на ноги, чтобы последовать за ним, но резкой хваткой Бира была остановлена. — Папа, я что, не еду с вами? — страх липкими ладошками начал сковывать моё горло, отчего мой голос стал походить более на писк.