От стриптизерши всегда пахло чём-то таким сексуальным, что я, забывшись, шумно втянул носом воздух, и только потом спросил:
– Костяныч дома?
– Я его выгнала, – отмахнулась она.
Я недоверчиво посмотрел на жену брата:
– Выгнала? Командоса?
– Ладно, он сам ушёл, – недовольно фыркнула она и вскочила на ноги. – Сказал, что я должна успокоиться. Что я принимаю всё слишком близко.
Она зашла в дом, и я вслед за ней.
– А что ты принимаешь слишком близко?
– Он дом купил, представляешь?! – стриптизерша бросила на меня раздражённый взгляд через плечо, словно это я дом купил, а не ее муж.
– Купил дом? В смысле, ещё один?
Она завела меня в зал, где на столике стояли два запотевших бокала.
– Это кола, угощайся, – махнула она рукой в сторону столика и плюхнулась на диван. – Твой командос купил для нас дом вместо этого! И даже не посоветовался со мной! “Я решил, так будет лучше”, – передразнила она его и, ещё раз фыркнув, откинулась на подушки. – Бесит!
– А меня ты позвала, чтобы?.. – я замолчал, позволяя ей закончить мысль, заодно отпивая ледяной напиток из бокала.
– Чтобы понять действительно ли я принимаю всё слишком близко, – она вскочила на ноги и принялась мерить шагами комнату. – Вот согласись, дом – это значительная покупка, и нужно учитывать мнение всех членов семьи, а не решать единолично – нужен ли вообще новый дом, и если нужен, то где и какой и всё такое. Нам всем жить в этом доме, и мы все и должны были решать…
– Погоди, кому это – нам всем?
– Ну, нашей семье, – смутилась вдруг стриптизерша. – Да не важно! Важно то, что он опять сам за всех всё решил и думал, что я от счастья бухнусь перед ним на колени и буду восхвалять, как божество! А я не буду! Мне не нужно такое самоуверенное божество!
– А какое тебе нужно? – спросил я, чувствуя вдруг, как тяжелеют веки.
Надо бы кофе попросить. Должно быть, бессонная ночь с Лилей. Хотя когда подобное влияло на меня?
– Такое, которое спросит мое мнение и будет его учитывать! И вообще, я только в спальне новые шторы повесила! Пошли покажу!
Она схватила меня за руку и потащила в дальнюю комнату. Ноги мои странно заплетались, как и мысли. Что за ерунду со шторами придумала стриптизерша? Она же не тащит меня в спальню, чтобы переспать назло командосу? То есть я, конечно, мог бы, но сейчас что-то как-то…
Шторы я так и не увидел, провалившись в темноту.
В себя я пришёл под смачные удары по туловищу.
– Говнюк! Урод! Тварь!
Голос командоса прорывался в сознание, а я вяло прикрывал себя руками.
– Где она? Что ты с ней сделал, блядь?!
– Что? – я с трудом разлепил веки. – О чем ты, командос?
– О моей жене, идиот! И о том, какого хуя ты среди ночи дрыхнешь в моей постели!
– Какой “среди ночи”? – я постарался сесть. – Ещё же вечер… и стриптизерша обещала показать мне шторы…
Командос наконец-то перестал меня бить, но посмотрел на меня так, что лучше бы бил.
– Вы это так называете? – ледяным тоном спросил он.
– Что? Нет, серьезно! – до меня дошло, что я влип в какое-то дерьмо, и нужно было срочно всё объяснить, пока командос меня не придушил. – Послушай, мне позвонила стрип… твоя жена и попросила приехать. Сказала, что ты оставил ее одну, что ты купил дом, что она зла на тебя, что ты опять не поинтересовался ее мнением. Что она не хочет новый дом и вообще только что новые шторы в спальне повесила. Она потащила меня сюда, чтобы их показать, но я, кажется, отрубился ещё в коридоре. У меня прям ноги заплетались, черт знает что. Со мной такое впервые.
Командос прожигал меня злым взглядом, но всё-таки кажется начинал верить.
– Ты что-то пил?
– Твоя жена угостила меня колой.
– Колой? – удивился брат.
– Ну я же за рулем, – пожал я плечами.
Командос выругался и со стоном упал рядом со мной на кровать.
– Блядь! Это всё гребанные гормоны! Я, конечно, думал, что с ней теперь будет сложно, но что у неё вообще крышу сорвёт… К такому я готов не был.
– Ты о чем?
Командос взглянул на меня как-то странно и наконец сообщил:
– Варвара беременна. И, кажется, она подсыпала тебе снотворное и угнала твою тачку.
Мила
– … а потом Егор усадил меня в такси, и я отключилась прямо на его коленях, – закончила я свой рассказ Никите.
Полулежа в его объятьях, убаюканная им и успокоенная, я рассказала ему всё – то есть вообще всё, начиная с подслушанного разговора мужа о том, что я бревно. Не думаю, что я могла бы поведать эту историю Егору или кому-то ещё так откровенно, но вот Никита… с ним было иначе. С ним я чувствовала себя иначе.