Это был словно электрический разряд удовольствия, пущенный по моему телу. Я выгнулась, застонав, а Егор… всё ещё кусая мою шею, он вновь залез пальцами мне в трусики. Только на этот раз он… вошёл в меня сразу… сразу несколькими пальцами.
– Какая же ты мокрая, – прошептал он, переходя от моей шеи к губам.
Их он смял так же жадно, как и в первый наш поцелуй. Его язык властвовал у меня во рту, а его пальцы – у меня между ног. Мне нравилось, очень нравилось, но я… хотела большего. Я хотела… его всего.
– Пожалуйста, – простонала я, когда Егор отпустил мои губы.
– Что “пожалуйста”? – он замер с ухмылкой и вытащил из меня пальцы.
– Нет, нет, – взмолилась я, обхватывая его руками и ногами, чтобы он не ушёл. – Пожалуйста…
– Что ты хочешь, мышка? – насмешливо спросил Егор, сжимая мои волосы в кулак за моей спиной и оттягивая их вниз, заставляя меня смотреть ему в глаза. – Скажи мне.
– Я хочу… – выдохнула я и покраснела. – Хочу тебя.
– Здесь и сейчас? – он продолжал издеваться надо мной, пальцами размазывая по моим губам… мою же влагу.
– Да, да, пожалуйста!.. – я слизнула этот странный вкус и… как и в первый раз лизнула его палец.
А затем, повинуясь чему-то очень развратному в своей душе, я втянула его палец в рот и аккуратно… да, пососала. Как конфетку, как леденец.
Егор смотрел на меня потемневшими глазами и пару раз нажал кнопку на пульте фотоаппарата. Мне бы сгореть от стыда, но я сгорала лишь от желания – этого безудержного чувства, которое затопило мое тело.
– Пожалуйста, – вновь прошептала я, выпустив палец из рта и уже ерзая на месте от нетерпения.
– Ладно, – наконец хмыкнул Егор и полез в карман.
Егор
Командос положил целую коробку презервативов в пакет с реквизитом, но он не знал, что у меня и в кармане всегда лежала парочка. Вот на такой горячий случай, как этот. Когда птичка сама умоляет о сексе и некогда бежать за упаковкой. Только в этот раз совсем не птичка просила ее трахнуть – нет, это была девушка в сером, и я не мог оттягивать момент.
И не хотел. Она просила меня, умоляла меня, она действительно хотела меня, а я чертовски хотел ее. Дни и ночи фантазий о том, как я ее возьму, наконец-то превращались в реальность. Так что никаких “подожди-ка, я сейчас”. Я был во всеоружии и собирался завоевать этот своевольный форт немедленно.
Я сдернул с неё трусы и, наслаждаясь видом ее влажной готовности, спустил свои джинсы и трусы и натянул презерватив. Мышка с волнением смотрела на меня, ерзая на столешнице. Я притянул ее попу ближе к краю и прижал ее к своему члену.
– Пожалуйста, – снова простонала она, почувствовав меня.
Что ж, желание дамы – закон, не так ли?
Я вошёл в неё резко, одним рывком, и она задохнулась. Черт, да я сам чуть не задохнулся! Такая она была узкая, такая горячая, такая влажная!
Я начал двигаться, заглядывая в ее глаза, в которых расплывалось удовольствие. Серые глаза мышки превратились в два чёрных омута, и они поглощали меня и затягивали в свои глубины, полные наслаждения.
Я рычал – она стонала. Я толкался в неё – она упиралась, пытаясь каждый раз принять всего меня. Я чувствовал себя мощной скалой – а она была мягким морем, окружавшим меня.
Ее грудь подпрыгивала от моих движений, и я сорвал с неё футболку, чтобы наслаждаться этим видом без всяких преград. А затем мне в голову пришла одна идея. Я замер, дотянулся до взбитых сливок и выдавил немного белой сладости на ее соски. Мышка выдохнула и откинулась на локти, а я мог теперь трахать ее и слизывать вкуснятину прямо с ее упругой груди. Слизывать, прикусывать, играть языком с сосками…
Девушке в сером это нравилось – она непроизвольно раздвигала ноги шире, шептала жаркие “да, да!”, прикрывала глаза и прикусывала губы.
Я выдавливал сливки ещё несколько раз – в ее рот, на ее грудь, на ее живот – и размазывал сладость по ее телу, делая мышку липкой, заставляя ее потом облизывать мои пальцы – перепачканные сливками и ее же влагой.
А потом мне надоели эти игры. Я вновь подтянул девушку в сером ближе к себе и начал толкаться в неё – сильнее, жёстче, резче, ярче. И ее оргазм не заставил себя долго ждать. Она вцепилась в мои руки и чуть выгнула спину, а из ее рта вырвался стон – такой удовлетворённый, что я и сам взорвался вслед за ней.