– Спасение утопающего – дело рук самого утопающего, – подумала она, а вслух сказала:
– Я вообще-то люблю живопись, но я не критик.
– Ты моё полотно назвала антигуманной вещью. Целый месяц я стоял у холста, в результате не получил ни копейки. Ты довела меня до нервного срыва, я чуть не сдох от голода! Мы с мамой ели одну картошку с салом!
– Ошибаетесь, вы меня с кем-то путаете. Я ни в чём не виновата! Оставьте меня в покое! – возмутилась Людмила Ивановна.
– Я тебя не путаю ни с кем, память у меня фотографическая. Зато картину Кольки Иванова ты расхвалила так, что он её удачно продал какому-то меценату и ещё получил контракт на оформление спальни олигарха. А что он там изобразил? Цветочки в вазе и какую-то принцессу. Теперь Колька, он же Николай Александрович, академик, а я имею непостоянные заработки и пишу портреты усопших на надгробиях.
И тут незнакомец протянул свои крючковатые длинные пальцы к Людмиле Ивановне. Женщине показалось, что он хочет её задушить.
Как в тумане женщина услышала:
– Черкизовская… Осторожно, двери закрываются. Следующая станция Бульвар Рокоссовского.
Людмила Ивановна выскочила из вагона в самый последний момент. Волосатый не успел ничего сделать, а женщина с бьющимся сердцем стояла и смотрела вслед уходящему поезду.
– Что это было? – думала она. – Может, мужчина так развлекается в метро или всё-таки это действительно сумасшедший? Но самое ужасное то, что в вагоне не оказалось ни одного человека, способного утихомирить психически неуравновешенного человека.
– Вроде, кнопка есть в вагоне для вызова полиции? – размышляла Людмила Ивановна, но от испуга всё из головы вылетело, и теперь поздним умом поняла, что вела себя неправильно. Она подошла к дежурной и сказала, что в вагоне неадекватный мужчина с длинными волосами пристаёт к пассажирам и с чувством исполненного долга вышла из метро.