бенно нечего делать. Раньше все собирались у сельмага, разго-
варивали. А до того — работали дома и на огородах. Телевизор
смотреть — больно грустно, не хочется. Так ходить гулять — да
ну его: снег или комары. Стали постепенно отчаливать кто ку-
да. Школа закрылась. Клуб с библиотекой закрылись. Почта.
Последним уехал отсюда Тараска, когда его мама, Таисья,
от старости умерла. Только получила письмо от президента,
поздравление с 65-летием победы, и умерла. Тарас мать похо-
ронил, а письмо даже открывать не стал, надписал на конверте:
«Мама умерла» и отправил его обратно, пусть президент тоже
знает. Большое Ворошнино
В Большом Ворошнино поставлен серп со звездой на вер-
хушке — это значит, жили колхозники. Серп стоит до сих пор, а
колхозников нет, только дачники. Приезжают из Вологды,
Усинска, Ухты на лето бабушки с внуками. Ребятам нравится,
если бы ещё комары так не кусались. Прямо за деревней, в сто-
рону Варжи, заброшенные поля, а в сторону Мякинницыно —
поля с травой для животных и тропинки. Там и там много по-
лыни с запахом летней горечи.
Посреди деревни стоит колодец, тут все и собираются по
вечерам, тут узнают новости. Хотя новостей особых нет. Всем
известно и так, что по субботам привозят хлеб в магазин в Мя-
кинницыно, что ещё нужно знать? Только престарелая Полина
Ивановна живёт тут постоянно и сама печёт хлеб, ей проще ис-
печь, чем ходить в магазин каждую неделю — сначала нужно
долго спускаться с горы, зато потом приходится подниматься,
ещё дольше и тяжелее. Поэтому уж лучше самой. Перевернёшь
её каравай, а на нём консервочные круги, потому что для фор-
мы она берёт большую банку из-под селёдки.
В Большом Ворошнино когда-то жили сектанты, это её и
сгубило. А до этого была деревня как деревня, может быть, как
Малахово или Стрюково. Однажды зимой в Ворошнино пропал
председатель. В ту зиму было много волков, и он тоже ходил на
охоту, вместе со всеми. И вот не вернулся. Нигде его не могли
найти, снег растаял, а он так и не появился, и до сих пор ещё
про него ничего неизвестно.
Это ему за то, что поставил серп посреди деревни, — ре-
шили земляки. А Дмитрий Вологжанин сказал, что серп надо
убрать, а поставить крест, потому что где это видано, чтобы в
деревнях стояли серпы с дом?
А потом пропали ещё несколько человек, и все из Ворош-
нино. Кто на охоте, кто на рыбалке, а кто — просто. Раз — и
нету человека. И не найдёшь. Все боялись, запирали свои дома.
Но Дмитрий Вологжанин сказал, что решение есть, и оно на по-
верхности — не уходить от деревни дальше поля, где-то до-
стать и прочитать Евангелие, молиться и вести своё натураль-
ное хозяйство. Кто-то согласился, кто-то нет, но весной вся де-
ревня дружно вышла и посеяла на полях полынь. Летом ещё
подсадили репу. В лесу собирали рябину, но только выходили
целыми ватагами. Обо всём этом распорядился Вологжанин. Он
тогда стал в деревне настоящим председателем — книги по-
жёг, сам нарисовал иконы с ангелами, рыбами и трёхногими
львами, достал из закромов семена полыни. В соседних дерев-
нях когда узнали, думали: блажь, пройдёт, кто же до полыни и
репы дотянет всё лето? А потом ещё всю зиму на этом жить.
Конечно, репа овощ неплохой, и рябина годится в пищу, но зи-
мой заскучаешь по смородиновому чаю, по малиновому варе-
нью. А ворошане ничего, держались как-то, обратно в колхоз не
просились. Жили и жили себе. Похудели, правда, глаза ввали-
лись. Когда в Мякинницыно решили восстанавливать церковь
— на том же старом месте, — в Ворошнино приехал настоящий
священник, постучался к Вологжанину в избу, а тот не откры-
вает. Зашли сами, а он лежит на кровати, и губы синие — скон-
чался. Похоронили, провели среди населения просветитель-
скую работу, рассказали, что Дмитрий не то рассказывал, не
тому учил. Тут же узнали о них большие телеканалы, приехали
с камерами, а людям признаться в своих заблуждениях стыдно,
забрались в подвалы и сидят. Как корреспонденты разъеха-
лись, деревенские поуезжали из деревни. Осталась одна пре-
старелая Полина Ивановна. Она полынь никогда не сеяла, ей
стыдиться нечего.
Школа
Школа стоит на изгибе Варжи, с внешней стороны. Тут
всегда было холодно, и сейчас тоже, даже летом — от воды вла-
га, от больших деревьев сумрак, от травы туман, а от того, что
дом в низине стоит — холод. Ребятам-то всё ничего, а учителя
немного и страдали. Правда, они себя успокаивали тем, что за-
нимаются благородным делом, приучают детей к знаниям и
общественно-полезному труду. Тем и согревались.
Кроме школы тут, на этом изгибе, не было ничего. Все
ученики приходили из разных деревень: и из Верхнего и Ниж-
него Займищ, и из двух Чистяковых, и из Пасной. Был даже как-
то мальчик из Белой, но его быстро спровадили — он из другой
области, вот пусть там и учится. Учителям тоже приходилось
из разных мест добираться.
Как и почему именно тут возникла школа, никто не
вспомнит. Все архивы сгорели в районе, а внутренние доку-
менты залило дождём, это потом, уже когда здание стало раз-
валиваться.
Много лет в школе директорствовал один и тот же чело-
век, умный Николай Иванович Чистяков. Говорили, что он вбил
золотой гвоздь в потаённое место, то ли в туалете, то ли в учи-
тельской, то ли ещё где. На них-то всё и держалось — на гвозде
и Николае Ивановиче. Пока Чистяков руководил, у школы были
золотые времена. Мало того что ученики занимали первые,
вторые и третьи места на областных олимпиадах по математи-
ке, географии и НВП, так ещё выпускники поступали в самые
лучшие университеты, а один, Родька Селиванов, вообще
устроился работать в секретное космическое КБ.
Любимый предмет у Николая Ивановича был география.
Ух, как он гонял по карте всех до единого учеников, как спра-
шивал их факторы развития экономики в Европе, как проверял
крепость и нерушимость знаний о начале кукования кукушки и
времени цветения сирени в родной Вологодской области! В
правлении колхозов не могли точно ответить на эти вопросы, а
ученики его всё знали! А широту и долготу своей школы и всех
окрестных деревень они могли вычислить на раз, даже до се-
кунд. Родители нарадоваться не могли на своих детей, все меч-
тали, чтобы дети ходили в эту школу, некоторые даже специ-
ально переезжали из Малахово в Чистяково или из Митихино в
Пасную, лишь бы отдать ребёнка к Николаю Ивановичу. И сами
приходили к нему на открытые лекции, задавали вопросы.
Например, спрашивали, где кончается Америка и начинается
Мексика? Как отличить по лицу, из какого края приехал тесть в
гости? Почему в одних странах жарят баранов, а в других пред-
почитают охоту на кабанов?
В зимние каникулы в школе был праздник большого су-
гроба. Николай Иванович всегда точно знал, когда закончатся
основные осадки, и можно будет начать строительство. Все
учителя, выпускники, ученики и их родители отгребали от
школы снег, получался огромный сугроб. В нём прорывали ко-
ридоры, комнаты, залы. После каникул лекции проходили уже
в сугробе. Грелись керосиновыми лампами, ставили их на каж-
дую парту и вдоль белых стен. Зябко, но одну лекцию вытер-
петь было можно, да и к холоду тут все привыкли. Посмотреть
на эти чудеса съезжались из разных мест. Газета «Правда Севе-
ра» делала специальные выпуски и об этих лекциях, и о снеж-