Рука скользит по внутренней стороне бедра, подбираясь к самому сокровенному.
Она испуганно стискивает колени, и рука останавливается.
— Не бойся, я не сделаю тебе больно, — ласково шепчут губы.
Она на секунду замирает, но потом успокаивается, доверяя этим губам.
Приподнимает бедра, позволяя снять с себя последнюю преграду.
И тут же пытается прикрыться руками, стесняясь своей наготы.
Чужие руки перехватывают её ладони, заводят ей за голову, а губы шепчут:
— Пожалуйста. Не надо. Ты такая красивая.
Она в смущении закрывает глаза, но подчиняется, отдавая свое тело во власть чужих рук.
Раскрывается и уже сама робко подается навстречу.
Только прикусывает губу, чтобы не застонать, когда тонкие, но сильные пальцы осторожно проникают в неё.
Крепко прижимается, вдыхая горьковатый травяной запах человеческих волос.
Что-то умоляюще шепчет, вздрагивая от каждого движения там, внизу.
Мотает головой, не слушая губы, которые пытаются её успокоить.
Выгибается всем телом.
Громко стонет.
Стискивает колени. Но уже не защищаясь, а не желая отпускать.
В глазах вспыхивают звезды и…
Она как в омут проваливается в Объятия Вечности, разделяя с женщиной её чувства…
Счастливо жмурится от её ласки…
Игриво дразнит её волнение…
Смущается от её желания…
Нежится в огне её страсти…
Смеётся над создаваемыми ею образами…
Ей хочется ещё, больше, и она непроизвольно «ныряет глубже», в память…
Здесь нет света и красок…
Только мрак, холод и боль…
Она смотрит на свои руки и дико кричит, увидев вместо них черные, обожженные обрубки…
Захлебывается криком, потому что вокруг нет воздуха, только липкий смрад, от которого першит в горле и горят легкие…
Кашляя падает на колени, прямо в груду полуразложившихся тел…
Пытается отползти от чего-то мерзкого, тянущегося к ней из мрака…
Понимает, что уже не сможет выбраться отсюда. Что останется здесь. В этом кошмаре. Навсегда.
Сворачивается в клубочек и тихо скулит от ужаса…
Кто-то заслоняет её собой, и знакомые, сильные руки помогают подняться…
— Вставай. Идем.
Она делает шаг…
***
Арина сидела на постели, дрожа всем телом и крепко прижимаясь к обнимающей её женщине.
— Ну, ну, тише, девчоныш.