– Зачем, Павел Николаевич?!
– А опознание, Худолей!
– Что же они среди этих косточек смогут опознать?
– Это мне говорит профессионал высшей категории?! – воскликнул Пафнутьев. – Худолей! А вдруг кто-то из этих девочек в детстве ножку сломал? Пальчик подвернул? Головку зашиб? Зуб выдернул? Следы остаются, Худолей! Они всегда имеются. Мне ли тебе об этом говорить!
– Виноват! – Худолей склонил голову и прижал ладонь к груди. – Затмение нашло, Павел Николаевич. Каюсь!
– Фотки – это, конечно, хорошо. Но нам, знаешь ли, нисколько не помешает еще одно подтверждение того факта, что на снимках действительно изображены те самые девочки, скелетики которых мы нашли.
– Мысль посетила, Павел Николаевич…
– Колись, Худолей!
– Такое ощущение, что жертвы преступления, то есть эти самые девочки, были знакомы с убийцами.
– Из чего это следует?
– Понятия не имею. Пришла вот мысль и не уходит. На этой танцевальной площадке все были знакомы. Не так уж и много народу там собиралось.
– Ладно, – сказал Пафнутьев. – Эта твоя мысль мне нравится. Ты ее не прогоняй. Пусть она в тебе немного поживет. Глядишь, ветвиться начнет, корни пустит, листочки появятся, бутончики-цветочки.
– А так бывает?
– Только так и бывает.
– Так я, выходит, не такой уж пустой человек?
– Худолей! – твердо произнес Пафнутьев. – Ты – гений сыска!
– Надо же, – озадаченно протянул Худолей, уже выйдя в коридор. – Кто бы мог подумать. Ребята, а высокая правительственная награда?! – Он уже хотел было вернуться в кабинет Пафнутьева, но тут же остановил себя. – Нет, Худолей, не надо мельчить. Заслуженное, положенное, а уж тем более обещанное никуда не уйдет. Да, Павел Николаевич? – вслух проговорил он в пустоту гулкого коридора.
На следующее утро Пафнутьев подошел к своему кабинету и увидел трех женщин. Что-то заставило его остановиться. У всех троих были одинаково скорбные лица.
Пафнутьев остановился возле женщин, немного помолчал, потом спросил:
– Вы ко мне?
– Вчера приходил молодой человек, сказал, чтобы мы пришли сюда. К Пафнутьеву.
– Я и есть Пафнутьев Павел Николаевич. Проходите. – Он открыл дверь кабинета. – Садитесь, поговорим. – Пафнутьев прошел к своему столу, плотно уселся, потер лицо ладонями, потом вынул из ящика стола уголовное дело, положил его перед собой. – Разговор, конечно, тяжелый, но начинать его надо. Лет десять назад у вас пропали девочки. Было такое? Я правильно понимаю?
– Неужто нашлись? – спросила одна из женщин и прикрыла ладонью рот.
– Трудный вопрос. Нашлось то, что от них осталось.
– Боже, – прошептала женщина и закрыла лицо руками.
– Вот в этом уголовном деле я нашел их фотографии. Посмотрите, это они?
Женщины опасливо приблизились к столу, издали взглянули на снимки и, не прикасаясь к ним, вернулись к стульям у стены.
– Да, это Маша, – сказала одна из них. – Остальные две тоже наши. Они… не знаю даже, как спросить. Они мертвые?
– Да, – подтвердил Пафнутьев. – Надо, чтобы вы посмотрели на них. Может быть, у кого-то из девочек была травма, ушиб, искусственный зуб. Одна из них, наверное, выше ростом, другие ниже. Понимаю, что это тяжело, но мы должны твердо знать, что это именно ваши дочери.
– Вы нашли скелеты? – спросила женщина.
– Да.
– Мы их увидим?
– Да.
– Сейчас?
– Да.
– Это нужно? Обязательно?
– Да. Я очень хорошо вас понимаю, но вы уж соберитесь с силами. Или пусть кто-нибудь вместо вас придет.
– Да ладно. Уже пришли…
– Можно мне сказать? – Одна из женщин подняла руку, прямо как в школе. – Моя девочка была пониже ростом. Зуб у нее удалили коренной. С правой стороны, внизу. Я ее узнаю. Я сама Машу к зубному врачу водила. Как сейчас помню.
– А моя повыше подружек была, – откликнулась другая женщина, сидевшая чуть в сторонке, сжавшаяся и глядящая перед собой пустыми, сухими глазами.
– Так, – проговорил Пафнутьев. – Наш сотрудник сейчас проведет вас. Вы знаете, куда именно. Зрелище печальное, но и обойтись без этого никак нельзя. Вам надо убедиться…
– Не переживайте, Павел Николаевич, – проговорила застывшая в неподвижности сухонькая женщина. – Многое пережили, одолеем и это. Не сломаемся. Главное, чтоб у вас все получилось.
– А что ты хочешь, чтоб получилось? – повернулась к ней другая женщина, поплотнее и, похоже, постарше.
– Хочу убийцам в глаза посмотреть.
– Зачем?
– А чтобы вырвать эти глаза и растоптать ногами!
– Чуть попозже, – произнес Пафнутьев свои привычные слова. – Не сегодня.