В «кабинет» просунулась седая голова пана Франтишека.
— Ну что? — спросил курьер. — Разве я не говорил, что он законченный псих?
— Намного хуже, — ответил адвокат.
— Как это?
— Оказалось, что он был во время оккупации шефом гестапо в Брадомске. Это человек, на совести которого смерть сотен, а может быть, и тысяч людей.
— И вы спокойно выпустили его отсюда? Надо было как-нибудь дать мне знать. Я бы мигом домчался до милиции. От нас бы эта пташка не улетела.
— О чём ты, Франтишек, разглагольствуешь? Ты считаешь, что адвокат обязан доносить на своего клиента, доверившего ему самое сокровенное?
— Но ведь он гестаповец!
— Он пришёл сюда не как гестаповец, а как клиент.
— Уж я бы показал ему, где раки зимуют!
— Я бы тоже. Не раздумывая, первый задержал бы его, например, на улице, знай я наверняка, что вижу перед собой шефа гестапо в Брадомске. Но не в юридической консультации, куда человек, кем бы он ни был, приходит в надежде получить помощь.
— А теперь он исчез, ищи ветра в поле.
— Он не убежит, пан Франтишек, можете не беспокоиться. Я предвижу, что он сам обратится в милицию, поскольку у него уже земля горит под ногами. Ну, а если не обратится, то рано или поздно они его всё равно найдут.
— Такой, как он, изменит внешность, перекрасится. Я где-то читал, что изменяют даже форму носа.
— Форму носа, допустим, можно изменить. Но ты же видел на, его лице родимое пятно, похожее на гусеницу? Тёмно-красную метку, на правой щеке? Её невозможно устранить.
— Хороший врач сделает ему щёчку как конфетку. Денег у таких гестаповцев, наверно, куры не клюют. Подыщет хирурга, не задающего лишних вопросов, и за золотишко или доллары тот сделает такую операцию, что пальчики оближешь.
— И тем не менее от этого было бы мало проку. Вместо удалённого родимого пятна на том же самом месте обязательно должен, остаться шрам точно такой же формы и цвета. Разве что чуть-чуть посветлее.
— Что ему было от вас нужно?
— Он пришёл, чтобы рассказать довольно наивную сказочку о себе — якобы крестьянском сыне родом из Белоруссии и попросить меня стать его защитником.
— А вы?
— Ты что, Франтишек, первый день меня знаешь? — возмутился Рушиньский.
— Не принести ли вам ещё воды?
— Спасибо, не надо, Приглашай следующих клиентов, иначе я опоздаю на конференцию…
— На конференцию с рыженькой знакомой в ресторане «Шанхай», — бесцеремонно прервал его старый курьер.
— Она не рыжая, а блондинка. И ждать не привыкла.
— Длинноволосого юнца с пустыми карманами она, конечно, ждать не будет, — продолжал философствовать Франтишек, — но вас, пан меценас, очень даже подождёт. Куда ж она денется? Приглашаю даму из торгового павильона.
Фотография — это веская улика
На письменном столе приглушённо зазвонил телефон. Подполковник Януш Качановский поднял трубку. Послышался голос дежурного офицера:
— Гражданин Врублевский просит, чтобы вы его приняли.
— Врублевский? — удивился подполковник. — Впервые слышу эту фамилию. По какому вопросу?
— Говорит, что по личному.
— Ну что ж, — вздохнул Качановский. — Честно говоря, у меня много дел, но пусть пройдёт.
Через несколько минут раздался робкий стук в дверь, и в кабинет вошёл Врублевский. В руке он держал небольшой саквояж. Оглядевшись по сторонам, посетитель нерешительно сел на предложенный ему стул.
— Вы, наверно, из-под Варшавы?
— Не угадали. Я живу в самой Варшаве, улица Топель, дом пятьдесят семь. Меня зовут Станислав Врублевский. По профессии инженер. Окончил политехнический институт в Гданьске. В настоящее время работаю в проектном бюро на улице Тамка.
— Что вы принесли в саквояже?
— Немного еды, смену белья, полотенце и бритвенный прибор.
Качановский не смог сдержать улыбки.
«Предусмотрительный гость, — подумал он. — Знает, что будет задержан, и основательно подготовился. Наверно, какая-нибудь хозяйственная афёра. Но почему он пожаловал именно ко мне, вместо того чтобы обратиться в соответствующий отдел милиции или прямо к прокурору?»
— Вы пришли по моему вызову? — спросил подполковник.
— Нет, — ответил Станислав Врублевский. — Мне порекомендовал обратиться именно к вам адвокат Рушиньский. Разве он вас не предупредил?
Едва подполковник услышал фамилию адвоката, как посетитель потерял для него всякий интерес.
«Опять этот седовласый плейбой хочет втянуть меня в какое-то каверзное дело. До сих пор не может мне простить, что я увёл у него из-под носа рыжеволосую Ковальскую, которой он распевал серенады».