— Лёша! Две бутылки коньяка… Три! Помни об этом!..
С обысками следачиха что-то напутала — налепила в постановлениях технических ошибок, так что из Генпрокуратуры ей бумаги завернули. Когда она со второго захода подписала их у прокурорских, документы завернули уже из Мосгорсуда, потому что она в очередной раз что-то напортачила. Так что на сегодняшний день судейской санкции на обыск не было.
— Ты уверен, что она не стажёр-дознаватель из поселкового отделения? Она вообще дела расследовала?
— Достала! — воскликнул Платов, когда они вышли с очередного совещания в Следственном департаменте. — Камбала сушёная. Как думаешь, умышленно она тянет? — спросил Платов. — Или на самом деле такая дура, что бумаги подписать не может. Может, ведёт за нашими спинами переговоры о том, чтобы дело продать.
— Все может быть, — кивнул Шведов. — Я и не такое видел. Но пока явных признаков сдачи позиций не наблюдается.
— А Носорога разговор вспомни.
Платову не давала покоя сводка ПТП недельной давности. Носорог тогда сказал своему приятелю: «Я узнал. На нас вроде в СД роют. В СД МВД, да… Следователь там такая есть. То ли Лукошкина, то ли Лукашина. Якобы у неё материал».
После этого разговора Носорог никаких признаков беспокойства не проявлял. Продолжал жить и готовиться к ежегодному всероссийскому антикварному салону в Центральном доме художника, который должен был состояться через несколько дней.
К антикварному салону готовились и Левицкие. В тот день «наружка» сумела их удержать и проводить до места обитания. К удивлению оперативников, беглые антиквары спокойно вернулись в адрес прописки. С утра направлялись к себе в галерею. Туда упаковывали картины, которые планировали выставить на Крымском Валу.
Кац нашептал, что Левицкие готовят массовый вброс фальшивок. На своём стенде в салоне они хотели разместить несколько картин и большую коллекцию фарфора и бронзы.
«Наружка» висела на хвосте Левицких ещё пару дней. Никаких важных контактов не выявили. Зато оперативное дело пополнилось забавными жанровыми сценами.
— Дорогой, я тебя не вижу, — ворковала Левицкая. — Тебя загородил какой-то противный самосвал.
— Дорогая, я тут, — отвечал её муж.
— Вот теперь вижу нашу милую машинку. Подъезжай поближе, дорогой. Я уже допиваю кофе.
— Жду, любимая.
Оказывается, у Левицкой в порядке вещей было на ужин найти ресторан пошикарнее, заказать там что-нибудь, в то время как одинокий муж, как водитель загулявшего начальника, терпеливо ждал её за рулём, меланхолически пережёвывая хот-дог.
— Он у неё как раб, — сказал Платов, вычитав очередную сводку. — Носильщик, телохранитель, пробивная сила и безвольная тварь.
— Удивительно. Как бабы умеют подавлять мужиков…
Неожиданно грянул гром среди ясного неба. На северо-западе Москвы террористка-смертница взорвалась, унеся с собой одиннадцать жизней ни в чём не повинных людей. Полицию привычно перевели на усиленный режим работы.
Тем временем в телефонных переговорах Левицкой начали звучать тревожные нотки. Она разговаривала со своим адвокатом, который консультировал и улаживал отношения с правоохранительными органами.
— Твои знакомые из полиции ничего не делают, — возмущалась Ирина.
— Они вернули тебе машину, картину и квартиру. Этого мало?
— Но Кононенко на свободе. Тут слухи доходят, что Цеховик решил в полицию обратиться.
— И бог с ним. Когда пишут друг на друга заявления, правым оказывается тот, кто успел написать раньше.
— Я нервничаю, понимаешь. Эта мерзкая тварь портит мою деловую репутацию. Антикварный салон на носу. И я должна поправить свои финансовые дела. Твои полицейские дорого берут.
— А может, проще отдать Цеховику деньги и разойтись?
— Деньги? Отдать? Никогда! — Это было сказано с фанатичной решимостью.
На следующий день Левицкие опять пропали из эфира. Один разговор у Ирины был, да и тот странный. Звонил её деловой партнёр. Она сказала, что не может сейчас говорить и все вопросы позже.
— Опять в подполье решили уйти? — раздосадованно произнёс Шведов, разукрашивая маркером очередную сводку ПТП из толстой пачки, разложенной на его столе. — Если Камбала не подготовит все документы в течение ближайших дней, я пищу рапорт на руководство министерства. Пускай проводят служебное расследование.
— Давно пора, — кивнул Платов.
У Шведова на столе затрезвонил городской телефон. Женский голос произнёс:
— Вас беспокоят из Главного управления на транспорте. Вы ставили на сторожевой контроль перемещения Левицких?