Я замер за клавиатурой с пленкой в руках. Я впервые осознал реальную власть, которая мне дана над людьми. Возможность регулировать их судьбы, выступать в роли творца счастья или дамоклова меча. От таких мыслей на меня почему-то накатило возбуждение, и я пожалел, что рядом нет Марины Кудриковой. Я бы хотел удостовериться, соответствует ли ее фамилия запрятанному под трусиками.
— Ты становишься сексуальным маньяком, — сказал я самому себе. — Смотри, машина ведь может и заревновать. — Я заставил себя рассмеяться, и вернулся к прерванной работе.
И была группа подростков, и сидели они на лестничной клетке, и стояла перед ними пустая бутылка водки, а в руках — зажаты дымящиеся сигареты. Дюжина «убитых» ребят, двое из них — девушки. Самому старшему — не больше пятнадцати. Лица — мутационная инженерия. Дефект социального аппарата. Брак в производстве размножения. Производство размножения? Ха-ха-ха! Я смеюсь, сам не знаю почему. Но опять же: ведь прослеживается здесь неприятная тенденция. Хотя к кому я могу взывать? Мне одному это заметно.
Антиномия. Или — противоположность. Сейчас рассуждать об отличиях — заниматься пустой болтовней. Это два вектора. Два исходных вектора, которые по логике должны идти параллельно, но по каким-то причинам отодвигаются концами друг от друга на расстояние в тысячи человеческих ценностей.
Я думаю о том, какая же дьявольская сила тянет их в подъезд. И откуда, если на то пошло, этот социальный разброд? Мне часто встречаются другие дети — дети элиты, дети, приближенные к элите, дети, подстраивающиеся под элиту. Они устраивают вечеринки.
— Зависнем в выходные! Хата свободна, родоки на турбазу отчалили.
— А девчонки будут?
— Базаришь!
— А мне надоели одни и те же лица! Давайте снимем новых.
Нет проблем. Есть множество злачных мест для этого. Проспект Октября — самое удачное, о чем мог бы засвидетельствовать Андрей Байдаков. Они устраивают вечеринки на средства родителей, реже — на свои собственные. Временами среди них можно заметить девицу с просматривающимися сквозь платье трусиками, стоящую во главе фотопроцессии. Но существует также подземный мир морлоков. Они уединяются в подъездах. Что тащит их туда? Почему многие не представляют жизнь полноценной без отрешенности на лестничной площадке?
Наверное, безумный мир заставляет их воспринимать себя как нечто живое, способное двигаться, мыслить, а значит — опасное. Или же все намного проще: им интересно. Страх перед родителями, которые могут застукать их с сигареткой и за бутылкой водки? Протест большинству? Возможно. Уединение в священном подъезде, где в любой момент можно погасить свет, прислониться к известковой, усеянной похабными надписями, стене, замкнуть магический круг, в котором тебя никто не сможет разглядеть. Скованность одной цепью, выражаясь словами Вячеслава Бутусова. Или так: неспособность отстаивать свое «я». Свое единственное и сокровенное, тихо тлеющее в глубине души, и от этого становится больно и тоскливо. А снаружи все расписано. Все — для нормативного человека. Школа, институт, спортивная секция, семья, — что еще? Хотя, может быть, я опять все преувеличиваю. И особую роль здесь играет тот факт, что простым нажатием на выключатель ты можешь возвыситься над обстоятельствами. Я смотрю на лица девушек и понимаю, что сейчас им неведомо понятие рамок. Сейчас они готовы на все. Как ни странно, но в глазах парней нет и тени этого понимания. Однообразное долбежное витание в наркооблаках. Ничего не надо. Пожрать, покурить, заснуть.
И все же: что их тащит туда?
Один из парней одет в футболку, на которой Майкл Джексон принял кумирскую статичную позу. Майкл Джексон, извращенец, но не принимает наркотики. А девушка: одна из двух похожа на Мерилин Монро. Знает ли она об этом? Наверное, да. Чем еще объяснить то, что на последующих кадрах она вдруг задирает юбку до самого подбородка, демонстрируя свою нелюбовь к нижнему белью.
Бутылка водки пустует. Она выпита. Косяки «травки» превратились в «бычки». Вот и оно, черт возьми! Подъезд — гнездовье поступков, заманикюренных цензурой. Он притягивает их к себе. Он говорит: вам запрещают родители, учителя, просто посторонние люди, но вы придите сюда, и все станет возможным. Что может быть лучше?
— Меня вчера предки выгнали из дома.
— А я поцапался с отцом. Он хочет, чтобы я стал военным. Только я ненавижу войну!
— Пацифист?
— Это как?..