Я проводил всех до двери, и Андрей Байдаков навесил на дверь амбарный замок, укрыв меня от мира до утра. Но мир не собирался меня отпускать. Мир ждал меня в коробках с заказами.
Глава 18
В одной из коробок обнаружилась парочка дневных заказов, пропущенных мной из-за неожиданной гулянки. Иногда люди прибегали в магазин перед самым закрытием, со знающим делом заказывали фотографии, а потом требовали, чтобы через сорок минут те были у них на руках. Любопытно, как они себе это представляли? Ну, в случаях с постоянными клиентами девчонки начинали меня умасливать, чтобы я удовлетворил их прихоть, не то ведь могут обидеться и перейти к конкурентам. Я оставался непреклонен. Стоит однажды дать поблажку, и народ вконец обнаглеет.
Мне было проще «отбить» эти дневные заказы, и потом уж перейти к заказам с точек. На первой пленке снята танцулька; вспышка слабовата (батарейки подсели, а никто не удосужился проверить), и люди вышли тенями и силуэтами, кривляющимися под неслышную мне музыку. Ничего занимательного, такое мы уже проходили. Учитывая неимоверно высокие цены на пленки, я всегда оказывался в замешательстве: а стоит ли тратить кадры на эту муру? Но у людей на снимках было свое мнение на этот счет.
Второй заказ представлял собой вечеринку. По негативу невозможно было что-то различить: очень много людей. Я отрубил петлю, занялся заказами с точек. Отобрал все проявки, повытаскивал хвостики из контейнеров, наклеил пленки на «лидеры». Я старался полностью очистить свой мозг от посторонних мыслей — своеобразная медитация Филимона Ряскина, оператора. Краем уха я уловил, как резак изрыгнул дневные заказы, но лишь отметил это для себя как факт. Умозаключения — на потом.
Минут через десять, когда я расправился с проявкой, я подошел к сортировщику и взял в руки первый заказ с дискотекой. Не слишком большой — 15 фотографий, горящих бессмысленностью и непрофессионализмом. Я просмотрел их, но не нашел для себя ничего нового. Быть может, мне просто не хватало музыки, которая и подтолкнула фотографа истратить всю пленку, или же там проходила памятная встреча. Я не понял, как обстояли дела на самом деле, поэтому сунул фотографии в конверт и взял второй заказ.
Пьянка в баре. Судя по обстановке, не слишком дешевом. Женщины — оригинальные и стильные, мужчины все упитанные и солидные. Я с интересом досмотрел до середины заказа, и внезапно потерял всякую способность совершать движения. Такое чувство, словно кто-то из наших незаметно остался в магазине, и теперь подкрался ко мне сзади и оглоушил по голове чем-то увесистым. Но никого здесь не было — только я да две машины. Эффект удара произвел на меня человек, стоящий в группе людей на снимке.
— Не много среди них встречается порядочных скотов, — услышал я в голове голос Ирки Галичевой. — Он порядочный скот.
— Но ты чувствуешь в его словах истину, — сказал я ей тогда. Почему? Потому что в этом правда, голая и беспощадная. И не ее глаза открыли мне эту правду. А надменный и уничижающий взгляд человека, одного из наших постоянных клиентов, который сейчас смотрел на меня с фотографий.
Я взглянул на фамилию на конверте. Скворец. Ну-ну. Иван, выходит, у нас Скворец. Скворчонок. Скворчище, Серый Хвостище. Как же мне хотелось разорвать эти снимки на мелкие кусочки, бросить их на пол, растоптать в пароксизме безумия. Надо же быть такой сволочью — отдать пленку в наш салон. Слава Богу, сегодня не смена Ирины, — вообще-то, как раз ее, я ведь не упомянул, что она подменилась на один день с Маринкой из-за какого-то дела, которое, наверное, и помешало ей присутствовать на дне рождения Кашина. Но ведь это не способ самоутвердиться, спросил я самого себя, и моя ненависть вспыхнула с новой силой, а руки, держащие снимки, зашлись крупкой дрожью.
Нет, это не бравада, это тонкий расчет. Тщательно продуманный шаг. Смотри: я веселюсь, и мне хорошо. Мне легко забыть тебя. А кто ты? Сидишь в своем магазине и ждешь принца? Уже не дождешься! Ты свой шанс упустила. Доказательства? Да вот они. Вот я со своими друзьями. А вот наши женщины. Согласись, они прекрасны, не чета тебе. У меня их навалом: завтра я принесу тебе еще две таких пленки, чтобы ты почувствовала свою никчемность. Я буду это делать, пока ты не согнешься.
Я вернулся к началу заказа и стал заново просматривать фотографии, но уже под другим углом зрения. Наблюдалось сборище Скворцов. Бог ты мой, да они все одинаковые! Каждый силится изо всех сил соответствовать придуманному имиджу. Да будь я женщиной, я бы ни за что не связался с ними: это ведь натурально-дефектные создания. Внешний лоск, претенциозно-кричащая броскость без малейшего намека на внутреннее содержание. А наша Ира нашла силы плюнуть в самую гущу этой скворчиной стаи. Она имела мужество поставить себя выше их, сохранить свое достоинство. Именно этого человек-скворец не смог ей простить, — что с виду мягкий орешек оказался ему не по зубам. Может быть, он ждет, что она вернется к нему с повинной, припадет к его ногам, станет униженно лизать его штиблеты. В таком случае у него впереди будет целая жизнь, чтобы ежедневно тыкать Ирину носом в ее неправоту. Как же ты была права, родная, что послала подальше этого козла! Он бы вытравил из тебя всю душу. Он бы тебя обезличил. Он вырвал бы с корнем твое «Я».