— Дело было ее при Саридзаве, — сказал Шинпачи.
— Саридзаве? Саридзаве Камо? — спросила Сакура.
— Да, при нем самом…
…это был обычный вечер, обычная попойка. Со множеством женщин и сакэ. Саридзава в очередной раз размахнулся не на шутку, если так можно сказать, расщедрился. Но по большому счету, многие из Росигуми присутствовали на этом банкете, чтобы вовремя утихомирить Саридзаву, в случае, если тот опять начнет буянить. А он ведь непременно начнет.
Когда все уже порядком выпили, Камо распорядился привести двух самых красивых девушек в Шимабаре. И несмотря на уверения, что все девушки в этом увеселительном заведении самые кривые, один из самураев шепнул облуживающей Саридзаву гейше, чтобы та не перечила одному из командиров Волков Мибу и привела прелестниц. Спустя какое-то время в комнату вошли две гейши. Одна другой краше. Обе в пестрых кимоно: бирюзовом, расшитым пестрыми цветами и журавлями, и красном, чьим узором служили золотые драконы*. Последняя, ее звали Саяра, привлекла внимание Харады. В тот вечер он не особо налегал на выпивку, хотя и делал вид, что ни в чем себе не отказывал, потому мог отчетливо разглядеть красавицу. Ее же голубые глаза почти весь вечер смотрели на него. Причина тому долгое время оставалась не ясна. Только позже девушка открыла Хараде секрет: в ночь, когда она только попала в Киото, на них с молоденькой служанкой попытались напасть бандиты. В тот день патрулировал десятый и второй подразделения, и Харада оказался в числе первых защитников, которые не дали случится непоправимому. Служанка тогда утянула Саяру прочь поскорее, и девушка не смогла поблагодарить своего спасителя. Но в отличии от Саяры, Сано и не подозревал, что они виделись ранее, пусть и мельком. Для него сегодня была первая встреча.
— У меня есть отличная идея, как восхитительно провести время, — сказал Саридзава. — До меня доли слухи, что вы, будто тигр и дракон, не можете ужиться в одной пещере. Давайте, красавицы, вы для нас станцуете, и я решу, чье искусство достойно похвалы. А в награду победительнице я дарую прекрасную головку проигравшей.
— Саридзава-сан, — воскликнул кто-то из мгновенно протрезвевших самураев.
— Почему бы и нет, — подала голос та, что была в бирюзе. — В конце концов мы обе хороши, не правда ли, Саяра-сан, — соперница рассчитывала за счет буйного и своенравного характера гостя избавиться от нежеланной девицы, что была ей как бельмо на глазу.
Саяра посмотрела на нее осуждающе, но возражать не стала. И когда заиграла музыка, ее напарница начла свой танец. Это было похоже на грацию кружившихся в вальсе журавлей у кромки воды. Прекрасный и широкий размах крыльев, оточенные до совершенства движения. Такой танец вовек не перепляшешь, будь ты хоть тысячу раз искусница. И многие уже заведомо обрекли Саяру на проигрыш, но та смеренно ждала своей очереди, за легкой улыбкой скрывая нарастающее волнение. Но терять лицо нельзя, иначе точно проигрыш.
После сего восхитительного действа соперницы, она попросила одолжить кого-нибудь из самураев меч, коли они хотят провести вечер так, как предложил Саридзава. И когда девушка получила катану в руки, то умелым и ловким движением вынула ее из ножен. Заиграла музыка… Ее танец был похож на сражение с невидимым противником, настолько грациозное и решительное. Саяра помнила, как отрабатывала кату[1] Сакура, как Нашимура учил держать ее меч, как они вдвоем на рассвете упражнялись с оружием, как два отражения друг друга. Они были прекрасны в мастерстве своем. Оба красивы и молоды. Саяра вдохновлялась ими. Но добавила в этот танец немного иного искусства, немного иной прелести. В детстве она читала рассказ про то, как одна смелая воительница решила отомстить императору за незаслуженную казнь любимого мужа, и претворившись танцовщицей с кинжалами, убила недостойного правителя.
Танец Саяры был настолько прекрасен, что Саноске, словно мальчишка, неотрывно наблюдал за каждым движением. Но когда музыка прекратилась, Саридзава резко и без предупреждения указал веером на Саяру.
— Ты. Ты победила. Так получи же свою награду, — с этими словами он ловко вскочил на ноги, выхватив свой меч.
Все за трепетали, ужаснулись. Проигравшая гейша зарыдала, что-то тревожно залепетала. Но никто не успел ничего предпринять, так как Саяра бросилась к своей сопернице, обняв ее. Спина оказалась открыта для занесенного над головой меча Саридзавы, который на мгновение застыл.
— Уйди.
— Господин, вы обещали мне чудесную головку проигравшей в награду. Но мертвой она не будет столь прекрасной, — Саяра прижимала к себе рыдающую соперницу, ожидая удара. Но его не последовало. Вместо этого Саридзава расхохотался.
— Истинный цветок лотоса. И как такой алмаз попал сюда? — он заковылял к своему месту, пока Саяра не отпускала вторую гейшу из спасительных объятий.
В ту ночь Саноске был покорен не красотой лица, а красотой души.
Комментарий к Глава 7
1 Ката - формализованная последовательность движений, связанных принципами ведения поединка с воображаемым противником.
========== Глава 8 ==========
Зима в этом году была невероятно красива. В саду упругие ветви деревьев гнулись от снежных шапок, и когда «ноша» становилась непосильной, они выгибались и сбрасывали снег. Небо было пасмурно, белое плавно переходило в серое, напоминая замерзшую льдом гладь озера, на который намело ветром снега. Маленькая Сакура сравнивала след от крохотной ножки с отцовым, четко вырисованным на снегу. Тогда девочка старалась идти след в след за Хидеки, а где не могла преодолеть величавую поступь отца, ловко перепрыгивала. Самурай, наблюдая за соей дочерью, невольно улыбался, стараясь делать шаги поменьше, чтобы чадо за ним поспевало. Но потом Сакура неожиданно остановилась, засмотревшись на отцов след. Она поставила ножку рядом, вдавив ее в снег посильнее, чтобы отпечаток можно было четко разглядеть. Такая маленькая по сравнению с папиной, такая хрупкая и слабая. И вся Сакура сама такая же, будто деревце у подножья могучей горы.
— Все хорошо? — вкрадчиво спросил Хидеки.
Сакура подняла взгляд на отца. Тот смотрел на нее с такой заботой и тоской, что сердце девочки невольно екнуло. Печальная улыбка появилась на красивом лице Хидеки. Сакура отчетливо запомнила его образ, силуэт высокого статного самурая на фоне заснеженного сада ранним утром. Болезнь сняла с его лица еще не всю краску. Голубые глаза, которые Сакура унаследовала, не потеряли былого блеска, жажду жить, оберегая дорогое сердцу. Только от кровавого кашля это не спасало. Вот и сейчас мужчину, чью силу некогда сравнивали с тигриной, согнуло, сгорбило. Он закашлялся, на белый снег багровыми бусинами упали капли крови и тут же разбились, прожигая снежное покрывало…
Сакура очнулась ото сна в тот самый момент, когда солнце зашло за облака. На нее смотрел Окита, вглядывался в хмурое лицо. Но взгляд красивых голубых глаз у мечницы был рассеянный, словно она увидела что-то, что озадачило ее не на шутку. И, как справедливо показалось Соджи, опечалило.
— Тебе жалование платят не за то, чтобы ты стенки подпирал, Сакурай-кун, — сказал самурай спокойно. Сакура была уверена, что до этого Окита намеревался съязвить, сказать что-нибудь колкое. Но, видимо, она выглядела сейчас слишком жалко для того, чтобы кидаться колкими фразочками, на которые ответа или хотя бы реакции не дождешься.
Она стояла у стены, прячась от солнца, пока ее отряд устроил пятиминутную передышку. День нынче выдался очень жарким, поэтому Окита решил не гонять парней лишний раз. Авторитет авторитетом, но его легко потерять, если будешь жесток к своим людям. Кстати, о жестокости. Судьба очень любила показывать своенравный характер, особенно по отношению к Сакуре. И тут ее волею мечница попала не куда-нибудь, а в первое подразделение. Ей уже смутно начинало казаться, что Окита обо всем догадывается, и только рад будет такой возможности — понаблюдать, а затем подтвердить или опровергнуть свои догадки. Сакуре рассказали, что произошло тогда в таверне, и кто оттаскивал ее от Харады. Холодный под выступал при мысли, что она, та, которую не мог поймать ни один лучший сыщик при дворе какого-нибудь вельможи, та, которая от смерти спрятаться сумела, так глупо попадется. Подставила себя под удар. А из-за чего? Из-за глупости своей, да ревнивца, который своим опытным глазом не в состоянии девку от парня отличить.