- Гур, я сам это решить не могу. Значит, должен посвятить в это еще как минимум одного-двух человек из экипажа.
- У тебя есть такие люди? - спросил он и внимательно посмотрел на меня.
- Был случай. Однажды я очнулся в каюте с портовой шлюхой уже в море. Мы вышли в рейс. Тогда я нажрался водки и к тому же вместе с ней обкурился. Это ставило под удар не только меня, даже меня меньше, что взять с молодого штурмана, а больше это касалось капитана и помполита, есть такая должность на судах, ходящих на ту сторону Каспия. И тогда меня спас боцман. Я не знаю, где он ее прятал, но после рейса она опять очутилась в моей каюте. Все обошлось. И, как мне кажется, кроме меня и боцмана никто об этом не знает. У меня с ним хорошие отношения еще и потому, что мы соседи по дому. Думаю, что только с ним можно говорить о тебе.
- Если нет других кандидатур, то пусть будет он. Кстати, я заплачу,и неплохо.
- О деньгах не надо, Гур.
- Вы делаете работу, и я должен платить. Это закон, который я не нарушаю сам и не позволяю нарушать другим.
- Но как ты попадешь на судно? - спросил я.
- Это моя забота и тебя это не касается. Только скажи, когда я должен быть у вас на борту.
- О*кей, Гур. Договорились. А теперь мне пора.
С боцманом я решил поговорить за ужином, когда он, покончив о всеми послерейсовыми делами, вернулся домой. Я нажарил курятины, сварганил салат и приготовил пару бутылок водки.
- Степаныч, как закончили рейс? - спросил я, когда он уже присаживался на моей кухне у окна.
- Все хорошо, Володя. И главное, хорошо рыбу сдали. Кэп доволен. Я думаю, к полуночи закончат выгружать.
- Значит, мы можем смело отметить этот рейс, - заключил я и разлил водку по стаканам. - Будем здоровенькими. О*кей.
Мы выпили, закусили, снова выпили,и когда с первой бутылкой было покончено, я начал:
- Степаныч, меня все время то дело прошлое интересует - а где ты прятал весь рейс шлюшку, что заснула у меня в каюте в прошлом году?
- На своей посудине, Володя, я могу спрятать взвод таких шлюх, - похвастался он.
- И ты хочешь сказать, что никто не знал о ней весь рейс? - допытывался я.
- Никто! - гордо ответил он. - У меня на борту всегда порядок, Володя.
Мы выпили еще, и теперь можно было закурить. Вышли на балкон, внизу в оогнях лежал город.
- Красиво у нас.
- Да, Степаныч, у нас хорошо, но не всем эта красота по душе. Еще Гоголь как-то сказал: "Моя душа принадлежит России, но мое бренное тело не может здесь жить".
- Ты о чем это, Володя? Решил уехать? - удивленно и сразу отрезвев, спросил Степаныч.
- Нет, я никуда не собираюсь. Куда мне с голой жопой, а вот мой друг собирается.
- Ну и хрен с ним. Пусть валит, нам дышать легче будет, - заключил боцман и бросил окурок вниз. - Пошли выпьем за друга.
- Мы выпьем за него у нас на борту, - сказал я и поволок Степаныча на кухню.
- Ты о чем это на балконе говорил? - спросил боцман, когда мы выпили еще по стакану и закусили.
- Степаныч, мы с тобой ходим уже немало и доверяем друг другу. Так?
- Так! - подтвердил он и внимательно посмотрел мне в глаза.
- У меня есть к тебе предложение. Только уговор - соглашаешься или нет, но об этом разговоре молчок до могилы.
- Не салагаа, не учи. Говори дело.
- Мы должны перезти моего друга в Иран у нас на борту, - коротко и жестко сказал я.
- Сколько он платит? - так же коротко и прямо спросил боцман.
- Как за десять рейсов. - Я понял, что вопрос можно считать решенным.
- Когда он будет у нас на борту.
- Я это узнаю, сообщив ему о нашем согласии. О*кей.
Он посидел в задумчивости и бросил:
- Все решено. Сообщай. Его ответ я должен знать за день до рейса. А теперь мне пора к Галине. Заждалась она меня, а это дело святое.
Мы пожали друг другу руки, и он отчалил к своей красавице Галине. Я же отправился звонить Гуру, как мы сним условились.
- Гур. Все о*кей.
- Жди меня завтра в аэропорту, - ответил он, и я услышал гудки в трубке.
Гура я встретил в аэропорту днем. Он был весел и, казалось, чуть под хмельком.
- Тебе привет, Сержант. Она тебя помнит и просила передать, что очень тобой довольна.
Он рассмеялся, пожимая мне руку.
- Это что, вместо "здравствуй"? - спросил я. - Мы обо всем договорились, и лишь на один вопрос я дал свой ответ.
- Какой вопрос?
- Сколько это стоит. Я ответил - десять рейсов.
- А сколько у вас за рейс? - спросил он, но я понял по его тону, что это его не волнует.
- Две штуки, - ответил я.