Утром ко мне зашел Игнатов.
- Вы можете здесь жить сколько вам будет необходимо, только вам не след появляться в санатории. Народец-то разный кругом.
Когда он вышел, я пересчитал свои деньги. Большую часть отложил с документами в сторону, а остальное передал Марии на кухне, где она уже готовила завтрак.
- Берите, берите. Это, как сказал бы Владимир Петрович, на довольствие. Тратье смело и, если уж вы, Маша, на хозяйстве, то, пожалуйста, купите мне блок сигарет "Мальборо".
Дни наполнились чтением книг, а их было великое множество в доме доктора Игнатова. По вечерам мы играли в шахматы. Я слушал нскончаемые истории, мы пили чай и зачастую допоздна засиживались в гостиной под шелковым абажуром. В один из таких вечеров, когда Маша уже покинула нас и ушла к себе, доктор вдруг сказал:
- Товарищи из НКВД представили вас убийцей, дорогой Андрюша, вы зарезали двоих невинных людей.
Он смотрел прямо мне в глаза поверх своих очков, и его взгляд проникал в душу.
- Владимир Петрович, вы как-то упомянули о войне, о своей клятве, о врачебой этике, и я вас понял, поймите и вы меня. Я нахожусь в состоянии войны, и у меня тоже есть своя этика, и клятву я давал не ради красного словца. Я не убивал, я привел приговор в исполнение. Большего я сказать не могу. Если вас устроило мое объяснение, то оставим эту тему, а нет, я сейчас же покину ваш дом.
- Мне достаточно ваших слов, Андрюша. Все остальное мне сказала ваша рана на руке.
Больше мы не касались этой темы.
Осень заканчивалась. Первые заморозки говорили о приближении зимы. Тополя уже давно потеряли листву и шумели голыми ветками на осеннем холодном ветру. Телефон в Москве молчал. Свои дела я переживал с Апулеем, Данте, листал Паустовского и Пикуля, грустил с мастерами русского романса.
По первому снегу, разделив деньги поровну, я поехал к детям. Встреча не принесла нам радости, а деньги сын просто сунул в карман куртки:
- Спасибо!
- Я, вероятно, скоро надолго уеду, очень надолго. Береги малышей. Верите вы мне или нет, но я вас люблю. Не спеши меня судить, сын, жизнь прожить - не поле перейти. Я не выиграл, но еще и не проиграл. До встречи.
И мы расстались. Пошли в разные стороны, как чужие. В тот день я сильно напился в какой-то забегаловке у зоопарка. Только чудом я не оказался в клетке у тигра или в вольере у еще какого зверя.
Ни доктор, ни Маша не спросили меня, где я пропадал два дня, да я и сам-то слабо что помнил. А через неделю началась зима. Ночью снег, а днем распутица. Южные зимы - это патология природы.
Утром я пригласил доктора и Машу к себе в комнату. На столе лежали мои документы и две пачки денег, рядом стопка долларов.
- Дорогие мои! Вы были в моей жизни в самые трудные минуты. Я благодарю судьбу,что она подарила мне вас. Когда-нибудь я вернусь сюда. Сохраните мои документы, а деньгами можете пользоваться. Владимир Петрович, дорогой мой человек, доктор Устименко, не стоит возражать, ведь вы прекрасно понимаете, о чем я говорю и почему я это говорю. Не стоит тешить себя надеждой, что все обойдется, лучше быть готовым к худшему. За свою жизнь я не беспокоюсь, она слишком дорого стоит, чтобы кто-то ее решился прервать. Возможно только мое долгое отсутствие, но я вернусь.
Они вышли из комнаты, не взяв денег, лишь Мария завернула документы в газету и сказала:
- Они будут в надежном месте.
С пачкой долларов я поехал в агентство к Лене. Не скрываясь, я вошел в здание и спросил Лену. Ее позвали.
- Ты? - Она удивилась.
- Не ждала? Я тогда ушел от них, потому что ждал их прихода.
- Не говори так, мама не предавала тебя.
- Не стоит об этом. Как твои дела?
- Я, наверное, выйду замуж. Сейчас встречаюсь с молодым парнем. Мы с ним вместе смотрим телевизор, пьем чай, и мне с ним хорошо.
- После меня хорошо не будет ни с кем. Ну да ладно, выходи и будь счастлива.
Я протянул ей листок.
- Что это? - спросила она.
- Прочтешь, когда я уйду. Вот тебе деньги. Не будет музыки до Нового года - купи себе подарок к свадьбе.
Я обнял ее и поцеловал долгим-долгим поцелуем.
- Прощай!
И, не дав ей опомниться, выскочил из агентства.
Нет! Я не проиграл! Я не сдался! Я просто сильно устал. От судьбы не убежать, она все равно настигнет. И я жил, не скрываясь. От доктора уежал рано утром, возвращался поздно вечером, а иногда и вовсе не показывался сутками.