Я чувствовал, что кольцо сжимается и совсем скоро капкан захлопнется, и он захлопнулся.
* * *
Они взяли меня на автобусной остановке. Просто. Среди бела дня. Два "шкафа" в спортивных костюмах засунули в машину на глазах у толпы и увезли.
- Ну что! Набегался!? Фраер!
На руках щелкнули наручники. Ни один мускул не дрогнул на моем лице, никакой дрожи. Давно уже я жил в ожидании этого, и было всего лишь интересно: "А как это будет?"
Вот и случилось. Все просто. Город готовился к встрече Нового Года, а меня везли убивать. Страха не было. Я давно уже перестал бояться. Сколько раз за последние годы я просыпался с сожалением,что родился. И вот наконец-то сегодня все закончится.
Машина переехала мост и свернула в сторону дачного поселка. Справа и слева лес, а на полянках, среди величавых сосен, кровавыми пятнами итальянский кирпич двух-трехэтажных дворцов. Повернули влево, и, упершись мордой в забор, машина остановилась. Водила посигналил, и ворота открылись сами.
Фирс и капитан сидели в огромных креслах и пили кофе. Его чарующий аромат я уловил сразу. Боец, приведший меня, снял наручники.
- Присаживайтесь, - пригласил капитан и указал на кресло.
Я сел. Взял со стола сигарету и закурил.
- Здесь вы, как дома, - оценив мою наглость, сказал капитан, - хотите кофе?
- Сначала водки, - предложил я.
- Можно и водки, - согласился он.
Фирс молчал. Казалось, что его это совсем не интересует. Водку я пил один, в тишине, под их взглядами - капитанский насмешливый, а Фирс смотрел зло.
- Ну хватит. Пора работать.
Капитан встал, прошел к стенному шкафу и вытащил две огромные папки, и еще одну тоненькую, пластиковую.
- Вот здесь, - он положил на стол две толстые папки, - ваши похождения. Все ваши финансовые операции за последние два года...
- Я уже больше года бомжую, - перебил я его и снова потянулся к бутылке.
- Хватит! - заорал Фирс и ударил меня по руке. - Сиди, сука, молча и слушай. Фраер долбанный.
- Так вот, - начал опять капитан, - все ваши операции за два года, все это весит, я думаю, от пятнашки до расстрела. А вот здесь... - он замолчал, нежно погладил пластиковую папку, - здесь всего от силы потянет на червонец. Ознакомьтесь. Времени мало, но оно есть. Сегодня четверг. Я приеду к вам в воскресенье вечером. Жить будете здесь. Фирма все оплатила.
Он встал.
- Да, и не вздумайте фраерить. На этот раз вас просто закопают. Живьем.
Стало тихо. Фирс в упор смотрел на меня, а его кулаки покраснели от напряжения.
- Фраер! Благодари Бога и этого майора, что они тебя оставляют жить, но я тебя, сука, достану. Помни.
Я опять потянулся к бутылке и уже беспрепятственно налил себе водки.
- Так ты уже майор, капитан? Выпьем за это.
Они молчали. Я выпил и взял со стола папку. Она была легкая, но цена ее была - моя жизнь. Жизнь, которая закончилась для меня уже давно. Мне предлагали сыграть в игру без правил, к тому же без козырей.
- Вы согласны? - спросил новоиспеченный майор.
- Ты дал мне время до воскресенья, если я не ошибаюсь.
- Не крути,фраер, - буркнул Фирс.
Майор подошел к двери и позвал охранника.
- Проводи его вниз. Кормить, поить и все, что захочет, но оттуда не выпускать.
Я встал. Забрал со стола папку с документами и пошел за охранником. Мы спустились в подвал, где оказалась большая бильярдная, прошли через нее, миновали коридор.
- Направо твоя спальня, налево душ и туалет, в спальне внутренний телефон. Иди.
Он распахнул передо мной дверь в спальню. Это была довольно приличная комната: палас на полу, широкая кровать, телевизор, два крессла и журнальный столик между ними. Обычный гостиничный номер. Охранник ушел, я, посидев в кресле, разделся и пошел в душ. Я был уверен: в папке, что ждет меня на столе в спальне,документы на кредит. Деньги им, а мне тюрьма - вот и вся комбинация.
После душа я позвонил охраннику и заказал ужин. Когда он принес курицу-гриль, салат и пиво, я ему сказал, что пиво не пью, пускай заменит на шампанское - это во-первых, а во-вторых, мои шмотки поизносились, так что подумайте, в чем я предстану в воскресенье перед майором.
- Я все передам. Больше ничего не надо? - спросил охранник.
- Телевизор работает?
- Здесь все работает.
Он ушел. Я остался наедине с курицей, но она были "гриль" и уже ни о чем не могла со мной поговорить. Оставался телевизор. Плотно поев, я завалился на кровать и уставился в экран. Так я пролежал до глубокой ночи, пока на экране не появилась известная певица. Когда-то давно, в той моей жизни, московские друзья предлагали за штуку баксов привезти ее ко мне в номер. Дурак, отказался, ее бы сейчас сюда, на это лежбище, а теперь я здесь под замком, а она там, на экране, что-то поет о любви и задирает подол платьица, показывая всей России свои стройные ноги и что-то похожее на трусы.