Приближение развязки я чувствовал кадый час, томясь в своем одиночестве. Ничто не нарушало размеренной монотонности тюремной жизни.
Подъем, проверка,завтрак, уборка камеры, обед, прошулка, ужин, проверка, отбой. И так каждый день. Казалось, жизнь остановилась, но я знал, что где-то рядом, совсем близко, за высоким забором тюремного замка, решается моя судьба, и чувствовал это всеми фибрами своей души. Сна почти не было, а только вдруг наваливалась дрема, и как неожиданно она проходила, так же резко обрывалась, и опять, опять хождение от "решки" до двери.
Как я ни ждал прихода майора, а прозвучавшее в кормушку: "К следователю" показалось громом небесным.
Вид майора ничего хорошего не предвещал.
- Подписывай обвинение и подумай об адвокате.
- Адвокат? - удивился я.- На кой он мне, если все уже решено? Я уверен, что и приговор написан.
- Тогда пиши отказ. Мол, берешь защиту на себя - это сейчас разрешено.
- А что случилось с тобой, майор?
- Это тебя не касается, - тветил он. - Это личное. Сегодня среда, суд начнется в понедельник, будь готов ко всему. Думаю, что он продлится дней пять. Потом...
Он замолчал. Сидел неподвижно, тупо уставясь в одну точку.
- Боря, я знаю, что потом, не хорони меня раньше времени.
Возвращаясь в камеру, я думал о майоре: "Что же все-таки случилось за эти дни, если он так изменился? Это не личное, это касается нас: меня и его. Но что?"
Копию обвинительного заключения я не стал читать, а бросил ее в угол к параше. Суд я проиграю однозначно, даже не стоит и пытаться что-то вякать, а только: "Да..Да, виновен". Признание вины, мое раскаяние быстро всего будет в мою пользу и положительно подействует на прессу - преступник раскаялся. Закон торжествует!
Всякий суд - спектаклб. Это некое действо, которое играется в зале судебного заседания. Возможна трагедия, возможна драма, комедия также не исключена из репертуара. Как играть? Действующими лицами могут быть все, вплотьдо зевак в зале, и тогда можно трагедию обратить в фарс, а комедию, наоборот, - в драму. Поставщик моего спектакля, я уверен, готовит драму, я же со своим "Да, виновен" настроен превратить все в комедию. И в последнем слове от чистого сердца благодарить следственные органы, достопочтимый суд и особенно гражданина прокурора за столь сложную проделанную работу или за их правовую принципиальность. И как бы ни был суров приговор, я приму его с радостью - так, как принимают подарок судьбы. Это мой последний шанс - пройти через горнило исправительного учреждения и на склоне лет стать достойным гражданином нашего общества. Я буду благодарить своих судей за то, что они направили меня на путь истины, на путь созидательного труда во благо общества в местах не столь отдаленных. Своим примерным трудом и показательным поведением я повлеку за собой десятки заключенных, и мы, я верю, выйдем на свободу с чистой совестью.
Суд не главное. Самое важное - войти в осужденку в Славкину смену. Игра приближается к финишу. Я и только я один могу себя спасти от удара заточки или "мойки". Мне необходимо дожить до этапа, а там...
И здесь я говорю: "Стоп! Не думай, Фраер, о побеге". Хотя я знал, что уйду в побег при первой же возможности.
Ночь перед судом я не спал. Мое спокойствие меня и радовало, и пугало. Приготовил костюм, пожалев, что нет галстука. Бедняга Черемисов успокоился навсегда, перехватив свое горло моим шелковым итальянским галстуком.
Кормушка звякнула, и пупкарь рявкнул:
- На суд!
А мне показалось: "Ваш выход, артист!"
Попетляв по городу, автозак остановился. Дверей еще не открывали, но я слышал голоса толпы, автомобильные клаксоны.
- Выходи! Руки за спину!
Какой чудесный день! Солнце, зелень на деревьях, сумасшедшее обилие красок, а вокруг люди, люди...
Защелкали фотоаппараты, заурчали видеокамеры.
- Ведут! Ведут! Молодой какой! Ворюга! Мафиози!
Все это я слышал и тут же забывал, радуясь, как ребенок, весеннему утру, щебету птиц.
Зал был полон, как на концерте "Мумий тролля". Меня провели к клетке, но я не сел на лавку. На меня смотрели сотни глаз, но я чувствовал один взгляд. Он жег мне лицо: "Кто? Где?" Я рыскал глазами по залу, но кругом чужие недобрые лица. "Нет. Все не то".
Марта! Она сидела совсем рядом, в каких-то етрах от моей клетки. Наши глаза встретились. Я сделал шаг к решетке и ухватился руками за холодную арматуру. "Марта! Марта! Я спасен. Она здесь не зря. Гур где-то рядом, он в городе. Спасен! Спасен!" Мой вид, наверное, поразил толпу в зале. Да и как это возможно, улыбаться и быть счастливым в зале суда, сидя в клетке?