Марта полезла в кабину, а мы с Артуром забрались в оранжевую будку с надписью "Автомагазин". По каким дорогам мы ехали, я не знаю, но нас мотыляло из стороны в сторону. Артур был весел и без умолку рассказывал анекдоты. Я понимаю его - он сделал важное дело, и теперь его ждет награда за доблестный труд, а что ждало меня, я не знал. От слов Марты и записки Кати на душе было тревожно. Я понимал, что попал в большую игру и что я только винтик в этой игре. Моя свобода оплачена большими деньгами, и какова будет моя плата, я не знал. Мы два раза проветривали будку от сигаретного дыма, а дорога все не кончалась. Вдоволь наговорившись, Артур спал на ящиках, и даже во сне его не покидала радость - он улыбался.
Как только показались первые строения Ухты, машина остановилась, и Марта перешла ко мне в будку, а Артурсел в кабину.
- Ну, как ты здесь? - спросила Марта.
- Нормально! - ответил я. - Уже Ухта?
- Да, Артурик знает, где нас ждут, там пересядешь в доугую машин - и в ажропорт.
- А ты? - спросил я.
- Я с Артуром, - неопределенно ответила Марта.
- Нет, ты не поняла, - заторопился я, - ты летишь в Москву, я увижу тебя?
- Я бы хотела тебя увидеть, Сержант, но это не я решаю и даже не Гурбан.
- Ты мне сказала в поселке, что многое знаешь, но не говоришь. Скажи теперь, - потребовал я. - В какую еще бодягу я вляпался? Меня год возили по тюрьмам, держали в одиночках, как зверя... Перевозили по ночам на цепи. Я хочу знать, что это все значит и кто банкует.
- Милый Сержантик, - Марта коснулась моей щеки, - жизнь игра, а мы все игроки. Попал ты круто, но я думаю, что ты сможешь из всей колоды выбрать свою масть. Гуру можно верить, а вот его брат тебя ненавидит. За тебя заплатили уйму денег, но и это еще не все. Теперь, как я поняла, банковать будут москвичи, туда тебя и везут, а мне с Артуром там места нет.
- Ты предлпгала мне свалить, помнишь?
Марта опустила глаза.
- Куда валить без документов, с моей рожей и стриженой головой, без денег? У тебя был план? Твой или кто еще был в деле?
- Сержант! Прости меня, но это была проверка. Гур приказал, весь наш разговор я записала, а кассета у Артура. Извини.
- Ну и сука ты, Марта, как барана меня под нож привела.
- Да что бы ты сделал, дурак?
- Я бы сам ушел, в тайгу. Мир не без добрых людей, до весны продержался бы.
- Так уходи сейчас, прыгай на ходу. Я кричать не стану. Уходи!
Только на миг я задумался, на миг полета мысли и тут же рванул к двери. Смех Марты меня остановил, когда я уже схватился за дверную ручку.
- Глупенький! За фраеров нас держишь. Ключ у Артура. Извини, но нам наша жизнь дороже! Не довезем тебя - нам хана.
Я сел обратно на свой ящик и закурил. Иногда воля хуже неволи. Машина остановилась. Открылась дверь, и я увидел улыбающегося Артура.
- Все, земляк, приехали.
Я посмотрел на Марту, взял пачку сигарет и выпрыгнул из будки на снег. Рядом стоял "уазик" с уже раскрытой дверью, а у двери два жлоба, прилично одетые, но с бандитскими мордами. Ни слова не говоря, я полез в "уазик". Дверцы захлопнулись, и машина тронулась.
Путешествие было недолгим. Я не выкурил и пары сигарет, как "уаз" остановился и мои попутчики выпрыгнули из машины. В проеме двери я увидел серебристое брюхо самолета.
Все молча. Все без слов. Я поднялся в самолет, сел в кресло и пристегнул ремни. Два жлоба-попутчика сели напротив меня. Хлопнули двери, загудели двигатели, а уже через несколько минут мы летели над тайгой.
Ребятки уставились в журналы: один в "Авторевю", другой разглядывал девок в "Спид-инфо". Через час полета мне это надоело.
- Ребята, давайте жить дружно! - сказал я, и они разом подняли головы и уставились на меня, двигая челюстями, пережевывая "Дирол". - Несите приличную водку и хороший закусь, - приказал я.
Один, что сидел в проходе, встал и вскоре принес бутылку финской водки, салями, сыр и, что мне особенно понравилось, вареную осетрину. Я хлебал водку, закусывал осетриной, а они продолжали читать свое чтиво.
Самолет пошел на посадку. Как только заглохли двигатели лайнера, один из них встал и вышел из салона, другой остался со мной. "Если сейчас нацепят наручники, мне хана", - подумал я, но все было иначе.
В салон вошел Гур. Сначала я опешил, а потом вскочил с кресла, и мы обнялись.
- Похудел, а в общем - ничтяк, - сказал Гур.
- Немного есть, главное, устал очень, как белка в колесе, - ответил я.
- Не переживай, теперь все будет хорошо, пошли.
Мы вышли из самолета и сели в шестисотый "мерс" с затемненными стеклами. Я и Гур. В машине приятно пахло, запахом моей прошлой жизни.
"Неужто все кончилось, - подумал я, - или все только начинается?"