Он закурил, сверкнул золотой зажигалкой. Обед и впрямь был хорош, но я не в состоянии был оценить искусство местного повара.
- Возьми мою машину с Денисом, покатайся по столице, купи детям подарки. У тебя до самолета еще уйма времени. Кстати, как с женой - помирился или все еще почуешь в кабинете?
- С женой никак, и ночую в кабинете.
-Да! Любовь! Она превращает нашу жизнь или в цветущий сад, или в зловонную свалку, в рай или в ад. Ну, дорогой, - начал он прощаться, - надеюсь, ты меня понял.
Мы оба встали и пошли к выходу.
- Да, Вадим Степанович, я тебя понял. Знаю тебя более пяти лет, а понял только сегодня с курицей, фаршированной осетриной. Десять дней мне достаточно. Я успею.
- Ну и хорошо. Денис тебя ждет.
Мы пожали друг другу руки. Так же, как при встрече, обнялись и расцеловались.
- До свидания.
- До свидания.
Москва! Когда бы сюда ни приезжал, всегда еду в Текстильщики. Здесь я был счастлив. Что бы ни говорил этот циник о любви, но ради любви только и стоит жить. Мой постоянный ритуал: зайти во двор и постоять напротив нашей лоджии, напротив той квартиры, где так просто и счастливо мне жилось.
- Владимир Андреевич!
Я обернулся. Сколько времени прошло, а я сразу узнал ее, Анну Семеновну, нашу хозяйку.
- Здравствуйте, Анна Семеновна. Да, это я. Вот заехал в гости. Спасибо, что меня вспомнили.
- А как же вас забыть? Вы-то с Ирой мне только хорошее делали, а хороших людей и помнить не в тягость. Что-то ты, Андреич, хмурной, или что не ладится в делах твоих? Ты с Ирой или один?
Милая старушка. Она помнит и о моих делах, и о моей Ирине. В то жаркое и сложное для меня лето она приняла нас, как родных, сдав нам за символическую плату лучшую комнату. А когда узнала о разнице в годах между нами, всплеснула руками и запричитала:
- Счастья вам, счастья! Уж вы-то любите друг друга, берегите любовь свою, она, видать, вам не просто досталась - это от Бога.
- Один я, Анна Семеновна. Я ненадолго. Ира осталась дома. Вы как - не болеете? Все так же в парк гулять ходите или забросили "стеклянное" дело?
- Забросила, Володя, забросила. Теперь с этими бутылками только морока одна, а дохода нет.
- Вы извините, что я с голыми руками, так уж получилось. Вот возьмите и что-нибудь купите себе. Нет-нет. Берите. Это Ира наказала мне вам передать. А ее слово, вы знаете, для меня закон.
- Ну, спасибо, Андреич. И Ирине своей передай мой поклон. Детей-то еще нет?
- Нет. Детей нет. Мне пора. Спешу на самолет. До свидания.
Не мог я ей сказать, что после отъезда из Москвы мы расстались с Ириной и она давно уже чужая жена. А я хожу к ее дому, как к мавзолею своего счастья.
По дороге в аэропорт Денис развлекал меня московскими сплетнями и новыми анекдотами: "Встретились жираф и бегемот. И бегемот спрашивает у жирафа - зачем тебе такая длинная шея? Тот отвечает - я могу достать самые зеленые листья, а когда они проходят через мою глотку, я получаю удовольствие. - А блевать? - спросил бегемот".
- Каково, Андреич? Все, как в жизни?
- Ты прав, Денис. Все, как в жизни.
В аэропорту мы расстались. Я купил в киосках детям подарки. Выпил что-то похожее на кофе, а когда пристегнул ремни в самолете, спросил у себя: "Что делать?".
- Вы уже возвращаетесь?
Я поднял глаза и первое, что увидел, - э то прекрасную грудь сквозь тонкую ткань кофточки.
- Вы летели нашим рейсом сегодня и уже обратно?
Она была мила, и ей было интересно. "Не сейчас", - подумал я.
- Да, уже обратно. Дела.
- Желаю счастливого полета.
- Благодарю.
Я посмотрел ей вслед и хорошо подумал о ее бедрах и ногах. "Не сейчас". Чай. Ашхабад. Туркмения. Москва, - все это кружилось в голове, как в калейдоскопе. "Выход. Я должен найти выход из этого положения. Брать мальчиков, как советует Вадим, - это простобред. Они нас там перестреляют в пустыне, как тушканчиков. Тогда что? Кто может мне помочь в этом диком краю? Кто? И я вспомнил.
* * *
Армия. Майкоп. До дембеля полгода. В этот день должны были приехать "молодые" из учебки. Я был на полигоне, там забарахлила одна из учебных машин моего взвода. Когда я вернулся, меня встретил Рыжий, Петя Рыжий из Волгограда, доужбан еще с учебки.
- Вовик! - воскликнул он, только увидев меня в казарме. - Ты прикинь - один чурка на весь батальон - и к тебе во взвод. С тебя причитается.